Показались мистер Марлоу и Дэниэль Эббот, оба мрачные.
Сесилия, обернувшись к соседке, подняла брови и состроила гримаску.
В обширном зале погас свет; шум стих, когда раздались звуки оркестра. Урсула была поглощена музыкой и происходящим на сцене. История Электры — трагическая история всепоглощающей ненависти — вызывала в ней глубокий внутренний отклик. Увидев героиню в одиночестве, покинутую, в поисках секиры, которой убили Агамемнона, Урсула ощутила болезненный укол. Когда вернулся Орест, она немедленно испытала облегчение — вплоть до финальной сцены, от которой у нее захватило дыхание. Безумный танец закончился, Электра упала на пол мертвой. Урсула подавила рыдания. Представление невероятно ее расстроило. Сесилия, судя по всему, пыталась заглушить фырканье. Когда зажегся свет, она ткнула соседку под ребра.
— Ты просто несносна, — сказала Урсула.
— Перестань распускать нюни. И поторопись. Па заказал столик в «Кавендиш», и я умираю от голода.
Урсула неохотно поднялась и последовала за Сесилией к лестнице, забитой людьми. Сесилия заметила впереди приятельницу и попыталась нагнать ее в толпе. Отец Урсулы задержался в ложе, занятый разговором с Дэниэлем Эбботом. Урсула встала поодаль, пытаясь расслышать, о чем шла речь по ту сторону занавесок.
— Вы уверены, что эта вещь принадлежит ему? — резко спросил Эббот.
— А кому еще?
— А как насчет той женщины, которая в ту ночь была с Лаурой?
— От таких, как она, всегда одно беспокойство, — отвечал Марлоу, — но мы ни в чем не можем быть уверены. Во всяком случае, у нас есть дневник.
— Мы имеем дело с серьезной угрозой?
— Да. С очень серьезной, — кратко сказал Марлоу.
— Тогда у нас не остается иного выбора, кроме как действовать, — отозвался Эббот.
Урсула услышала шум, свидетельствующий о том, что мужчины собираются покинуть ложу. Девушка быстро повернулась и заспешила вниз по лестнице сквозь толпу, вливавшуюся в фойе. Ей было жарко, душно. Толпа напоминала океан лиц и голосов — волнующийся, непрерывно движимый невидимым приливом.
К неудовольствию Урсулы, отец предложил миссис Помфри-Смит и Тому Камберленду присоединиться к ним за ужином в отеле «Кавендиш». Том обменялся с Урсулой влажным рукопожатием и многозначительной улыбкой. Начатый ею разговор о мадам Лонуа, видимо, подстрекнул его к попытке установить некоторую близость, и Урсуле страстно хотелось вывести беднягу из заблуждения, дав понять, что она не ждет и не хочет от него помощи.
Когда Урсула села, Том начал приглушенным, заговорщицким тоном:
— Ваш отец рассказал мне про этот ужасный инцидент. Надеюсь, вы в порядке.
— Благодарю вас, — холодно отозвалась Урсула, расправляя на коленях льняную салфетку.
Когда она заметила лорда Розема, сопровождавшего свою мать и леди Эштон к их столику, раздражение только усилилось. Отец был подавлен и печален, он почти не принимал участия в разговоре. Развлекать сидящих за столом выпало на долю миссис Помфри-Смит. Сесилия, лукаво поглядывая на Урсулу, видимо, наслаждалась происходящим.
— Кстати, Сесилия последовала моему совету и занялась гольфом, — сообщила миссис Помфри-Смит, делая изящный жест унизанной драгоценностями рукой. — Это куда более подходящее занятие для юной леди, нежели… иные развлечения. — Дама многозначительно взглянула на Урсулу. — Упражнения на свежем воздухе непременно пойдут девушке на пользу, и вдобавок появится замечательная возможность познакомиться с лучшими молодыми людьми страны.
Сесилия подавила смешок, уткнувшись в салфетку.
Том наклонился к Урсуле.
— Не смущайтесь, — шепнул он. — Я думаю, участие в суфражистском движении лучшее, что можно придумать.
Урсула старалась не встречаться взглядом с Сесилией из опасения хихикнуть.
Миссис Помфри-Смит повернулась к Роберту Марлоу:
— Бобби, дорогой, вы подумали над моим предложением насчет загородного дома в Кенте?
Прежде чем Марлоу успел ответить, она с улыбкой обратилась к Тому:
— Мне показалось, это замечательная идея. Что может быть лучше, чем загородный дом, куда можно приехать на выходные, устроить праздник или поохотиться? В этом есть определенный смысл — как вы считаете, Том? Великолепная возможность наслаждаться обществом друзей вдали от суеты большого города.
— У меня уже есть Грей-Хаус, этого достаточно, — мрачно отозвался Марлоу.
Миссис Помфри-Смит поправила страусовое перо в волосах.
— Бобби, это старый заплесневелый склеп. И он так далеко… Нет-нет, вам нужно что-нибудь поближе, чтобы вы с Урсулой могли ездить туда на выходные. Ваш Ланкашир, — она с трудом подавила дрожь, — это чересчур далеко. Ума не приложу, отчего вы до сих пор еще не избавились от этой развалины…
— Там жила Изабелла, — резко прервал ее Роберт Марлоу. — Ее дом я не продам.
При упоминании о матери Урсулы за столом воцарилась тишина. Сесилия ковыряла ножом печеночный паштет, а миссис Помфри-Смит нервозно перебирала черные бусины, которыми было расшито ее газовое вечернее платье.
Дэниэль Эббот первым прервал молчание, обратившись к миссис Помфри-Смит с вопросом: может ли, по ее мнению, доктор Криппен рассчитывать на помилование? Доктор Криппен несколько недель назад был признан виновным в убийстве своей жены Беллы и приговорен к смертной казни. Миссис Помфри-Смит ухватилась за возможность высказать свои взгляды — не столько по поводу конкретного случая, сколько насчет плачевного состояния дел в Англии вообще. Роберт Марлоу оживился и принялся горячо обсуждать с Томом и Дэниэлем Эбботом грозящее англичанам вырождение.
Урсула предпочла не ввязываться в разговор. Ее отец нередко заводил речь о том, что здоровье рабочего класса в Англии стремительно ухудшается, но стать на его сторону в том, что касалось избирательности размножения, она не могла. Ей казалось, что подобное высокомерие опасно и богопротивно — кто, в конце концов, имеет право принимать подобные решения?! Урсула ненадолго закрыла глаза; от шума и болтовни у нее начала болеть голова. Ей так хотелось вернуться домой на Честер-сквер, поразмыслить в тишине и покое. Она не могла избавиться от мыслей, что Уинифред сидит в тюрьме Холлоуэй, ожидая суда и, возможно, казни.
Урсула открыла глаза и заметила в зеркале на стене отражение лорда Розема. Он сидел между своей матерью и леди Эштон (дамы были заняты беседой) с бокалом виски в руке. Покрутил бокал, сделал глоток — и на долю секунды их глаза встретились.
Том слегка коснулся плеча Урсулы. Она вздрогнула.
— Вам понравился цыпленок?
Он перевел взгляд с зеркала на ее лицо.
— Что? А… Нет.
— Это потому, что вы его даже не попробовали. — Том не снимал руки с ее плеча.
— Прошу меня извинить, — Роберт Марлоу встал, — но мне нужно сказать пару слов Розему. Апелляция по египетскому делу будет слушаться завтра, а клерк Розема, мистер Харгривз, выбрал самое неподходящее время, чтобы отправиться к матери в Бармут… Урсула, полагаю, ты сумеешь развлечь наших друзей, пока меня не будет.
Девушка покраснела. Она была раздосадована тем, что отец снова намекает на ее поведение. И почему она до сих пор не освоила искусство светской беседы?
Урсула быстро пригубила шампанское и лучезарно улыбнулась:
— Миссис Помфри-Смит, вы видели последний выпуск «Ла мод»? Я обнаружила там великолепнейшую вечернюю накидку…
