один лишь звонок.
Рэмзи печально покачал головой. Похоже, его затея становилась опасной. И все же ему необходимо переговорить со Слоуи. Хотя, честно говоря, не было никакой надежды, что та сознается в попытке шантажа.
Ноуэл поднялся со своего места и положил на стол перед О'Кифом толстый пакет.
— Вот все, что известно о Блэквеллах с тех пор, как в нашем городе ведутся архивные записи, — сказал он, кивнув па сверток. — Здесь газетные вырезки, свидетельства о рождении и смерти, отчеты о морских перевозках и даже доклады полиции. Может быть, вы и разберетесь во всем этом. Но надо признаться, в этих документах сам черт ногу сломит.
Рэмзи с надеждой посмотрел па толстый пакет и подумал, что, возможно, там он найдет точные сведения о Тесс. Ноуэл подошел к окну и, задумчиво глядя на улицу, добавил:
— Кстати, есть еще один вопрос, который нужно обсудить.
— Ив чем же дело? — насторожился О'Киф.
— В том, что по неизвестным причинам куда-то подевались документы двенадцатилетней давности.
— Ну и Бог с ними. Я удивляюсь, как ты смог найти все остальное.
— Я еще до вашего обращения в агентство начал собирать их.
— Да? — удивился Рэмзи. — И для кого же?
Сохранив прежнюю невозмутимость, Вокер, не отвечая на вопрос, направился к двери и, остановившись па пороге, произнес:
— Между прочим, знаете ли вы, что на дереве напротив вашего окна сидит какой-то молодчик с кинокамерой?
— Он все равно отгула ничего не видит, — раздался за его спиной голос Пенелопы.
Войдя в комнату, она с любопытством оглядела темноволосого человека, стоявшего рядом с О'Кифом, — Ноуэл, что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Здравствуй, — отозвался тот, окидывая ее оценивающим взглядом, — Давно не виделись.
— Да, давно, — согласился Вокер.
Пении с подозрением посмотрела па Рэмзи, Но О'Киф встретил ее взгляд совершенно невозмутимо. Его лицо выражало лишь добродушие и приветливость, хотя душу сжигала горячая ревность. Отношения Ноуэла и Пенелопы беспокоили О'Кифа. Правда, судя по их повелению, можно было предположить, что их связывают лишь какие-то общие дела. И все же Рэмзи едва сдерживался, чтобы не нагрубить самодовольному детективу.
— Ну, голубушка, желаю здравствовать, — сказал Вокер и, откланявшись, вышел из комнаты.
О'Киф, не выдержав, рванулся за ним следом, но, вовремя опомнившись, остановился посреди коридора и оглянулся на Пенни, стоявшую у распахнутой двери. Пять шагов как пять миль пролегли между ними. Они не виделись уже три дня.
« Хотя нет, — поправила она себя, — три дня не общались «. Ведь она видела, как Хэнк учил его водить машину, как он купался неподалеку от пирса, как высаживал вместе с садовником новую рассаду. Но с той злосчастной ночи они не сказали друг другу ни одного слова. И теперь, глядя на его лицо, Пенелопа думала о том, что он, похоже, не слишком-то рад встрече с пей. Словно какая-то незримая стена разделила их. И Пенелопа не знала, как ее преодолеть.
Все эти дни он жил рядом, но не с ней. Пенни казалось, что Рэмзи больше ее не любит. Она чувствовала себя несчастной и готова была на все, лишь бы восстановить прежние отношения. Пусть бы он нагрубил ей, накричал, прочитал мораль, но только не молчал, не избегал встреч с ней. Она терпеливо ждала, когда же рухнет эта неприступная стена молчания, но ни одно слово так и не прорывалось сквозь нее.
Рэмзи тоже страдал, глядя на Пенелопу. Его сердце мучительно дрожало при виде ее глубоких изумрудных глаз, густых огненных волос, стройного, обтянутого коротким черным платьем тела. Он смотрел на нее, как смотрит голодный на свежую буханку хлеба. Руки сами, помимо его воли, жаждали крепких жарких объятий. Но уязвленная гордость сдерживала этот невольный страстный порыв, не давала возможности трезво рассуждать. Ревность мутной пеленой застилала глаза.» Неужели Ноуэл и Пении были любовниками?» — думал он, в отчаянии сжимая кулаки. Его так и подмывало спросить ее об этом. Но он лишь сердито нахмурился и, резко повернувшись на каблуках, пошел к лестнице.
Пенелопа растерянно смотрела ему велел. Ей хотелось окликнуть его, вернуть обратно. Но она не решалась сделать это. Сомнения удерживали ее на месте. Нужна ли она ему? Она боялась, что О'Киф никогда не простит ее.
Войдя в свою комнату, Рэмзи бросил полученный от Вокера пакет на стол и, повернувшись лицом к окну, стал смотреть на набегавшие на берег волны. Острое желание разбить что-нибудь, растерзать, раздавить в стиснутом до боли кулаке томило его. Стараясь подавить свое раздражение, он сделал вдох и медленно выдохнул наполнивший легкие воздух. О'Киф прекрасно понимал, что чрезмерные волнения не увеличивают сообразительности. И потому делал все возможное, чтобы избавиться от мучающей ревности. Он чувствовал, что между Ноуэлом и Пении ничего серьезного не было. И это давало ему силы надеяться.
Но Рэмзи недоумевал, почему Пенелопа не хочет пойти ему навстречу. Ведь одного ее ласкового взгляда будет достаточно, чтобы он упал перед ней на колени, благодаря за снисходительность. Но именно она должна сделать первый шаг к примирению, именно она должна помочь ему вернуться к доверию и заботливой ласке их взаимоотношений.
« В какое неприятное положение я попал «, — подумал он, рассеянно рассматривая лежащий перед ним пакет. Настроение было скверным. И потому Рэмзи решил, что все равно ничего не потеряет, если займется не менее неприятным делом выяснения обстоятельств исчезновения с лица земли семейства Блэквеллов. Разорвав пакет, он высыпал его содержимое на стол и углубился в чтение документов.
За несколько часов работы Рэмзи смог сам убедиться в истинности слов Вокера о силе и влиянии в городе семьи Ротмеров. Всеми уважаемые граждане, щедрые благотворители, они были сливками местного общества. Хоть пей их вместе с какао. Но что более всего удивило О'Кифа, это то, что, судя по прочитанным им заметкам, Фэлоп Ротмер сильно отличался от своих предков в лучшую сторону. Согласно записям, он был щедр, как Дэйн, и добр, как Грейсан.
Обрадовало Рэмзи и то, что, как значилось в документах, личные вещи, инструменты, судовой журнал Дэйна Блэквелла хранились в местном музее, а значит, были дороги как память жителям города. Хотя это несколько и покоробило О'Кифа. Ведь как-никак личные вещи — это частная собственность его друга, и присваивать их непозволительно даже городским властям.
« Что же Слоун могла использовать для шантажа Пенелопы?» — думал он, перебирая лежащие на столе бумажки. Впрочем, это были не так уж важно, важнее узнать, не передалась ли многолетняя злоба дочери ее отцу — ведь ненависть, как известно, заразительна, — и понять, какими мотивами руководствовались Ротмеры, когда еще за двадцать пять лет до рождения Слоун купили дом Блэквеллов и принадлежащую им судовладельческую компанию.
Глава 28
Задрав голову и прищурившись, Энтони с любопытством следил за тем, что происходило на крыше. Оседлав ее верхом, босоногий, обнаженный по пояс, Рэмзи с остервенением колотил молотком по кровельной дранке, так что дребезжали готовые вот-вот выскочить из рам ближайшие к нему оконные стекла. Словно уничтожая подвернувшихся ему под руку ненавистных врагов, он с одного удара вгонял гвозди в кровлю но самую шляпку и самодовольно улыбался, со злобным торжеством оглядывая свою работу.
Тони дождался того мгновения, когда мрачно торжествующий О'Киф, удовлетворенно отдуваясь, приостановил свои боевые действия, чтобы вытереть пот, заливавший его лоб, и отпить глоток воды из пластмассовой бутылочки, стоящей на крыше, и, весело взмахнув рукой, окликнул его. Рэмзи взглянул вниз и, приветливо улыбнувшись, отбросил молоток в сторону, затем с проворством большой мускулистой обезьяны стал спускаться по скату кровли. Через пару секунд он был уже на земле и, продолжая добродушно улыбаться, вытерся широким пушистым полотенцем, поспешив затем навстречу Энтони. Окинув быстрым взглядом фигуру Уэйнрайта, он скептически покачал головой и, что-то сочувственно
