Но на пороге его догнал приказ:
— Сегодня вечером будь во дворце.
Улыбаясь про себя, канцлер вышел. Ботвелл погиб. От вельможи не ускользнуло выражение страшной муки на лице Джеймса Стюарта.
А король принялся в ярости расхаживать взад и вперед по комнате. Френсис Стюарт опять оказался его Немезидой. Четырьмя годами старше Джеймса, он всегда выглядел крупнее, сильнее, смышленее. Обоих судьба одарила красотой, но и здесь Френсис с его суровой, почти богоподобной внешностью обошел кузена. Овладевая науками, Джеймс проливал семь потов, а Френсис впитывал знания, подобно губке, легко и без напряжения. За обаятельным Ботвеллом женщины ходили табуном, а Джеймс чувствовал себя с ними не совсем уютно, поскольку вырос в мужском обществе, куда дамы допускались редко. Короче, Френсис Хепберн был тем, кем страстно желал быть Джеймс.
Отобрав Катриону Лесли у короля, Ботвелл зашел слишком далеко. Этого Джеймс ему уже не простит. В своем горестном разочаровании король даже и не вспомнил о тех обстоятельствах, при которых Катриона от него сбежала. Сначала монарх предпочел знать только одно: очевидно, Катриона предложила пограничному лорду то, в чем отказала королю.
Она отдала Ботвеллу свое сердце.
Теперь Джеймс обдумывал, как помешать влюбленным. Катриона не получит развод, об этом Мэйтлэнд поговорит с кардиналом. Сколь ни любим в народе кузен, он будет объявлен вне закона. Все его поместья, равно как и титул, конфискуются. Вряд ли Катриона останется с изгоем.
Джеймс гневался на Катриону Лесли. Какую честь он оказал этой почти безродной горянке! Сделал ее придворной дамой при спальне королевы! И как жестоко она разочаровала его! Оказалась совсем не лучше любой другой придворной дамы, что с легкостью раздвигают ноги перед каждым мужчиной.
Позднее, как и было приказано, к королю явился Джон Мэйтлэнд, надеявшийся, что не выглядит слишком обрадованным. Он намеренно придал лицу бесстрастное выражение. Король приказал канцлеру издать указ, что Френсис Стюарт Хепберн, пятый граф Ботвелл, лишается всех титулов, а его имения конфискуются. На следующий день королевский глашатай во всеуслышание объявил королевскую волю жителям Эдинбурга. Возмущенные горожане забросали вестника мусором. Они не желали видеть падения своего героя.
А Джеймс почувствовал, что попал в глупое положение.
Королева перестала с ним разговаривать и заперла все двери в свою спальню. Леди Маргарет Дуглас пробилась в покои к монарху и принялась яростно доказывать, что тот не имел права конфисковывать ничего, кроме Эрмитажа. Благородная дама размахивала перед носом короля какой-то бумагой, из которой, по ее словам, неопровержимо следовало, что Ботвелл переписал все свои остальные поместья на старшего сына, законного наследника графа. Джеймс набросился на нее.
— Пока Френсис был у меня в милости, мадам, поместья принадлежали ему, и он мог делать с ними все что заблагорассудится. Но поскольку теперь он в опале, то его собственность конфискована короной.
— Не надейтесь, что я выеду из Кричтена, — завопила Маргарет Дуглас. — Этот дом принадлежит мне и моим детям. Куда нам из него идти?!
— Идите хоть к вашему отцу, хоть к дьяволу, — огрызнулся король. — Мне нет до этого никакого дела. А теперь удалитесь, и при дворе вам впредь появляться запрещается.
Побежденная дама удалилась. Однако она не собиралась сдаваться — она придет опять и не допустит, чтобы ее старшего сына ограбили. Но, чтобы собраться с силами, ей требовалось время.
На следующий день Френсис Хепберн услышал, что король объявил ему войну. Он не знал в точности почему.
Вряд ли потому, что убежал из Эдинбургской тюрьмы.
— Он знает, — подсказала Катрионе женская интуиция. — Он знает о нашей любви.
— Чепуха, — возразил Ботвелл. — Даже Джеми не может быть таким мелочным.
Но графиня знала, что была права. А когда несколько дней спустя к ним прибыл лорд Хоум, то его разговор с Френсисом подтвердил эти подозрения. Сэнди взял руку Катрионы и поднес к губам.
— Самая прекрасная и одновременно самая дорогая рука в Шотландии, — прошептал он.
Гость повернулся к Ботвеллу.
— Имею поручение от короля тебя забрать, — лукаво ухмыльнулся он, — однако, если у тебя нет настроения тащиться в Эдинбург по летней жаре, то я это пойму, и думаю, что и сам отдохну у тебя на пограничье.
— Что же так разъярило кузена Джеми? — спросил Ботвелл.
— Мэйтлэнд. Еще две недели назад он предложил конфискацию, но королева тебя защитила и напомнила неблагодарному о твоей верности и о твоей безупречной службе короне. — Хоум помрачнел. — Думаю, что все бы и обошлось, но, кажется, король вызнал, что Катриона здесь. Когда он поручал мне приехать в Эрмитаж и объявить тебя пленником короны, то при этом все время зудел о твоей похотливости и связи с некой придворной дамой. Я не осмелился расспрашивать его, Френсис, но убежден, что он имел в виду Кат. Откуда, черт возьми, этот мерзавец мог прознать?!
— Недавно в окрестном лесу нашли убитой девушку, которая была моей горничной с первого дня в Эрмитаже, — вмешалась Катриона. — Перед смертью ее жестоко пытали.
— Да, — подтвердил Ботвелл. — Подошвы ног выжгли дочерна, а горло перерезали. Бедная девочка. А это мы вытащили у нее из сжатого кулака. Узнаешь?
Он сунул руку в карман и вытащил серебряную пуговицу. Хоум взял ее и кивнул.
— Один из мэйтлэндских людей. На пуговице эмблема канцлера. Убийца, вероятно, требовал рассказать о той женщине, что видели с тобой. Ублюдок! Нашел-таки оружие, чтобы погубить тебя!
— Меня ему не погубить, Сэнди. Но скажи мне, что с Маргарет и детьми?
— Они у Ангуса.
— Джеймс выгнал ее из Кричтена?! И она ушла? Господи, не поверю! Маргарет всегда любила это поместье.
Лорд Хоум засмеялся.
— Она просила короля, Френсис. Сказала, что тебе принадлежит только один Эрмитаж, потому что все остальное ты передал своему старшему сыну. Джеймс послал ее и детей обратно к Ангусу.
Ботвелл едва сдержал смех.
— Бедная Маргарет! Конечно же, ей должны вернуть эти поместья для моего наследника. Однако я уверен, что Ангус об этом позаботится. И даже полагаю, что ему не терпится выставить Маргарет из своего дома.
— А как быть с Эрмитажем, Френсис?
— Если Джеймсу нужен Эрмитаж, то пусть сам придет и возьмет, — сказал Ботвелл. — Есть две вещи на этом свете, которые я ценю превыше всего, — это мой дом и Катриона. Ни то, ни другое я ему не отдам.
Но Катриона перепугалась.
— Давай уедем из Шотландии, Френсис, — взмолилась она. — Джеми отобрал у тебя все, чем ты владеешь, а дальше возьмет и меня.
Но Ботвелл и думать не хотел о бегстве. Даже когда от Кира прибыл вестник с письмом от гленкеркского аббата: кардинал отказал Катрионе в прошении о разводе. Недовольный таким ответом, Чарлз Лесли сам отправился в Сент-Эндрю и лично объяснил его святейшеству положение дел. И вот тогда-то иерарх признался: через доверенного секретаря канцлера Мэйтлэнда ему сообщили, что, одобрив развод, духовенство тем самым нанесет королю величайшее оскорбление. Учитывая, в каком шатком положении сейчас оказалась в Шотландии старая церковь, кардинал не захотел никоим образом усугублять трудности. И если Джеймс не сменит гнев на милость, то Катриона Лесли развод не получит. Равно как и не сможет выйти замуж за Френсиса Ботвелла.
Графиня опять взмолилась.
— Увези меня, Френсис. Во Франции церкви не придется отвечать перед королем Шотландии, и я смогу получить развод.
— Не бесплатно, дорогая.
— Я очень состоятельная женщина, Френсис, и сумею подкупить любого священника! Проклятие! Зачем мне деньги, если я не могу купить то, что хочу?!
