Адам засмеялся и затем, снова посерьезнев, сказал:
— Фиона больше не станет блудить. Просто у нее огромные потребности в любви, а до вчерашней ночи ни у одного мужчины не хватало сил удовлетворить ее. Но теперь есть я, и она довольна.
— Но ведь с Изабеллой у тебя могли быть законные сыновья.
— И ты, и Джеми, и Майкл — все вы будете иметь сыновей, чтобы продолжить наш род. А я предпочитаю свою рыжую сучку.
— Понимаю тебя, — сказал граф, — и меня тоже госпожа Катриона Хэй заставляет плясать под свою дудку.
— Прими мой совет, Патрик, и укроти девку, иначе не будет мира в твоем доме.
— Да, но как?
Адам пожал плечами.
— Думай сам — это не моя забота. Мою зовут Фиона.
В библиотеку ворвалась Маргарет Лесли.
— Как ты мог? — набросилась она на старшего сына. — Как ты мог позволить брату жениться на шлюхе?!
Сайтен смеется и ликует, что снова избавился от этой суки. Пусть Фиона моя племянница, но я не допущу, чтобы кто-то из моих мальчиков спаривался с такой блудливой девкой!
Патрик встал и посмотрел на мать.
— Хочу вам напомнить, мадам, что глава семейства — я, а не вы. Решения здесь принимаю я. Адам влюблен в Фиону, а она в него. Лорд Сайтен согласился на брак и дает щедрое приданое. Они поженятся весной. Вы должны приветствовать Фиону, как приветствовали Катриону и Эйлис Хэй, а в будущем — Изабеллу Форбз.
Маргарет Лесли повернулась к младшему сыну. Он взял руки матери в свои.
— Я действительно люблю ее, мама. Ты прожила с отцом счастливые годы. Я хочу так же прожить свои с Фионой.
Мэг Лесли расплакалась, а сыновья заключили ее в объятия.
— Вы всегда были своевольны, мальчики!
— Мадам, мы надеемся найти свое счастье. Вы с отцом показали нам пример, — сказал Адам.
Мэг Лесли деликатно вздохнула, потом вытерла глаза и улыбнулась обоим.
— Очень хорошо, господин граф и глупый мой младший сын. Я приветствую Фиону, хотя все еще считаю это непристойным. Девчонка не лишена озорства. Когда ей хочется, она может быть скверной. Мне это не нравится.
4
Граф Гленкерк ухаживал за своей будущей невестой с элегантностью и изяществом французского царедворца.
Каждое утро, когда Эллен приносила Катрионе завтрак, на подносе всегда лежало что-нибудь и от Патрика. Иногда это было нечто скромное и простое, вроде сосновой веточки и золоченой шишки, перевязанных красными бархатными ленточками. Иногда — дорогое, наподобие резной коробочки из слоновой кости, наполненной дюжиной бриллиантовых пуговиц. Совершая короткие поездки верхом по декабрьским снегам и неспешно прогуливаясь по сонным садам, Катриона и Патрик лучше узнавали друг друга.
Патрик Лесли был хорошо образованным человеком, и его юная нареченная, которая так долго и упорно боролась за свое собственное образование, жадно слушала своего жениха. Графа забавляло, что в таком роскошном молодом теле обнаруживался столь глубокий и гибкий ум, хотя и беспокоило, что невеста зачастую оказывалась совсем наивной. Выросшая в обособленном мире Грейхевена, она почти не знала жизни.
Девушка настолько освоилась в обществе графа, что сама предложила назначить свадьбу на День святого Валентина. После Пасхи тихо, без лишнего шума, поженятся Адам и Фиона, хотя вся семья прекрасно понимала, что свадьба будет простой формальностью. Они уже давно жили вместе как муж и жена. Фиона выглядела пухлой и гладкой, словно кошка, кормленная одними сливками.
— Она почти что уже мурлыкает, — посмеивалась Эйлис Хэй. — Я надеюсь только, что мой Джеми так же хорош, как, судя по рассказам девок, кузены Патрик и Адам.
— Хороши в чем? — спросила Катриона.
Большие голубые глаза Эйлис широко открылись, а затем она снова захихикала.
— Ох, Кат! Ты смеешься надо мной!
— Не знаю, о чем ты говоришь, Эйлис. Ты надеешься, что Джеми столь же хорош, как Патрик и Адам, но в чем?
— В постели, ты, гусыня-простушка! — воскликнула Эйлис, потеряв терпение. — Они говорят, что у гленкеркских мужчин девки теряют рассудок от наслаждения! Не могу дождаться июня, когда выйду замуж!
— Боже мой, Эйлис! Ты такая же шлюха, как Фиона!
Глаза Эйлис наполнились слезами, и милашка возмущенно затрясла белокурыми локонами.
— Я, — отвечала она с большим достоинством, — такая же девственница, как и ты, Катриона Хэй! Но на этом между нами и кончается сходство. Я предвкушаю ночи, которые буду проводить на супружеском ложе, и всем, чем только смогу, доставлю удовольствие Джеми. А ты холодна как лед. И если не переменишься, то граф примется искать утешения в более теплой постели. И кто тогда его обвинит?..
Катриона гордо удалилась, ничего не сказав в ответ. С тех пор как на Рождество в замок приехала вся семья, поведение Гленкерка стало сдержанным.
Больше не повторилась та ночь перед камином, когда он разбудил ее чувства, о существовании которых она раньше даже не подозревала, и сейчас не была уверена, что сумеет справиться с ними. Она жаждала снова испытать их.
В одну из ночей, одетая только в мягкую льняную рубашку, Катриона выскользнула из своей спальни и спряталась в алькове возле покоев графа. Она дрожала от холода, когда наконец он появился. Девушка выскользнула из укрытия и последовала за ним в комнату.
— Ох, Кат, милая, что тебе?
Увидев, что она дрожит, граф набросил ей на плечи плащ, подбитый мехом.
— А теперь, любовь моя, скажи, что же такое важное привело тебя сюда посреди ночи?
Катриона оробела. Граф ласково обнял ее и присел с ней у камина.
— Скажи же, сладкая моя.
Ее голос был тих:
— Я хочу… я хочу, чтобы ты любил меня.
— Нет, голубка. Если бы я считал, что так надо, то в один миг раздел бы тебя, и ты была бы уже в постели.
— Пожалуйста, Патрик! Я в самом деле хочу! Ох, милорд, я вопиюще невежественна! Моя мать пыталась исправить это, но она понимает любовь так возвышенно и одухотворенно! А тут еще Эйлис сплетничает и смеется насчет репутации гленкеркских мужчин, и Фиона открыто спит с Адамом и выглядит чертовски надменной и довольной. Это совсем не одухотворенно. Так что… не знаю, чего и ожидать. Пожалуйста, научи меня!
Хотя бы немножко!
— Очень хорошо, — сказал он, едва сдерживая смех. — Но если ты испугаешься и захочешь, чтобы я прекратил, то не стесняйся и попроси.
— Хорошо, Патрик.
В комнате стало очень тихо, слышалось только потрескивание огня в камине. Одной рукой он обнял ее, а другой, свободной, медленно и осторожно спустил рубашку, обнажив прекрасную округлую грудь, словно выточенную из слоновой кости. Сосок выделялся темно-розовым пятном. Какое-то время граф разглядывал это совершенство.
Затем его ладонь нежно охватила и сжала грудь. Он почувствовал, как девушка легонько вздрогнула. Вытянув большой палец, Патрик стал поглаживать соблазнительное розовое острие, пока оно не затвердело. Катриона затаила дыхание, и у Гленкерка на губах заиграла улыбка.
