– Она слишком прекрасна для этой земли, – вздохнул лэрд. – Господь послал нам маленького ангела, но возревновал и хочет вернуть ее себе. Не нам спорить с ним, моя медовая любовь.
Сердце его сжималось от боли и тревоги за жену.
– Как ее зовут?
– Может, Джейн, как мою мать?
– Хорошее имя. Джейн Брюс. Так и будет.
Конал осторожно коснулся щеки ребенка кончиком пальца. Девочка не пошевелилась.
– Я послал за священником, Адэр.
– Ты хорошо сделал… – пробормотала Адэр. – Ее нужно немедленно окрестить. Она прекрасна, верно?
Конал молча сжал холодную как лед руку жены, поднес к губам и поцеловал, продолжая согревать в своей ладони.
– Поистине прекрасна, – согласился Конал, не выпуская руки Адэр и продолжая укачивать дочь.
Прибыл священник со всем необходимым для крещения и святой водой. Элсбет и Мердок вызвались быть крестными родителями. Священник окрестил Джейн Брюс, которая даже не пискнула, когда ее круглую головенку полили святой водой, а на лбу, освященным елеем, начертили крест. Только когда губки помазали солью, малышка обиженно поморщилась. Священник и крестные немедленно удалились, а Конал всю ночь просидел рядом с женой и дочерью. К утру, когда над холмами поднялось весеннее солнце, малютка испустила последний вздох. На склоне холма вырыли могилку. Джейн положили в маленький гробик, наскоро сколоченный плотником, которому повитуха принесла печальную новость, и опустили в могилу.
Адэр глубоко скорбела по своей дочери.
– Лучше бы я оставалась твоей любовницей. Не нужно было жениться на мне. Я не смогла дать тебе сына, в точности как когда-то моя мать, оставившая Стентон без наследника мужского пола.
– Семя графа было негодным! – возмутилась вошедшая Элсбет. – Ни одна из трех жен не родила ему ребенка. Твоя мать не была бесплодна, да и он не был твоим отцом.
– У нас будут другие дети, – попытался утешить ее лэрд. – Сыновья и дочери, моя медовая любовь. Я с радостью дам их тебе.
Адэр тут же зарыдала. За последние дни она часто плакала. Набухшие молоком груди болели, и Флора как могла лечила ее травяными настоями.
Прошло несколько недель, прежде чем скорбь начала понемногу утихать. Погода с каждым днем становилась теплее. Наступила Пасха, и через несколько дней на холмах появились сигнальные огни, призывающие сторонников принца Джеймса собраться в Лаудон-Хилле. Конал с братьями и со своими людьми покинул замок. Адэр не хотела отпускать мужа.
– Тебя убьют, – твердила она. – Когда я в последний раз послала мужа на войну, он так и не вернулся. Что будет с нами, если ты погибнешь в сражении? Умоляю, останься!
– Но у меня долг перед принцем, – напомнил он. – Я человек чести. Клан Брюсов славится своим благородством. Я должен ехать.
– Но ты уже заплатил долг, позволив заговорщикам собраться в Клайте. Заклинаю тебя, Конал, останься!
– Я вернусь к тебе живым и здоровым, – поклялся он.
И вдруг Адэр стало безразлично, что он так и не признался ей в любви. Она с трудом сглотнула, смахнула слезы со щек и вскинула голову:
– С Богом, милорд. Возвращайтесь ко мне невредимыми. Все вы. – Она оглядела обоих деверей. – Но, пожалуйста, будьте осторожны. Ты мне нужен, Конал.
– Чтобы сделать еще одного ребенка, – едва слышно пробормотал он и, перегнувшись, поцеловал ее в губы.
– Да, – кивнула Адэр. – Чтобы сделать еще одного ребенка.
Она долго стояла на вершине холма, глядя вслед небольшому отряду. И была вне себя от изумления, когда, десять дней спустя, они вернулись. Сражения так и не было, поскольку король, не понимая, что его собственный сын и есть вдохновитель восстания, отказался драться и вместо этого попытался вести дипломатические переговоры, к величайшему отвращению графа Ангуса и остальных мятежников. Они не хотели видеть на троне Шотландии Якова III. Им был нужен его сын. Король был абсолютно бессилен, и Шотландия лишилась даже того небольшого престижа, который имела до сих пор. Но Яков III пообещал лордам, что будет чаще советоваться с ними и сыном. Армия восставших отправилась в Ферт-оф-Форт, где предводители попытались привлечь на свою сторону войско короля. Но лорды не распустили своих сторонников, поскольку, судя по прошлому опыту, доверять Якову III было нельзя.
Одной Адэр было безразлично, какой король правит в Шотландии. Она была счастлива, что Конал благополучно вернулся домой. Радость была так велика, что Адэр стала реже вспоминать о дочери. И постепенно начала сознавать, что ее муж просто не умеет красиво говорить. Он не был похож на ее прежних мужчин, умевших плести паутину затейливых речей. Конал – неотесанный приграничный лэрд. Ее муж. И она любит его.
Может, именно потеря малышки Джейн заставила Адэр понять, что ей суждена именно эта судьба и именно такая жизнь. Англия осталась только в воспоминаниях, а Стентона больше нет. Адэр еще повезло оказаться в Клайте, ибо ее участь могла быть намного хуже. Смерть ребенка яснее ясного показала Адэр, что она хочет детей. Детей Конала. Он был терпелив с ней, и Адэр решила отплатить за его безмолвную любовь способом, наиболее приятным для них обоих. Адэр намеревалась соблазнить мужа.
Они не спали вместе со дня рождения Джейн, и лэрду не терпелось отведать прелестей жены. В ночь его возвращения Адэр встала из-за стола и, прежде чем уйти, прошептала ему на ухо приглашение. Дункан, оказавшийся сообразительнее Мердока, тут же поднялся.
– Мы с парнишкой собираемся навестить Агнесс, – сообщил он, хлопнув по плечу брата. – И не вернемся
