деловитости, а не страха. По-видимому, и у нее, Оливии, нет причин волноваться, раз все остальные спокойны.
Когда они добрались до входа в бухту, ветер усилился. У Оливии уже зуб на зуб не попадал.
— Почему это я промокаю каждый раз, когда встречаюсь с тобой?
— По какой-то непонятной причине мокрая ты мне больше нравишься, — отозвался Энтони абсолютно серьезно. — Наверное, это отвечает моим грезам о русалках.
— Грезам о русалках! — воскликнула Оливия. — Ты никогда раньше не рассказывал мне о них.
— Наверное, потому, что я только что это осознал, — с усмешкой ответил он. — Платье так соблазнительно тебя облепляет!
Оливия окинула себя взглядом. Светлый муслин стал почти прозрачным.
— Как же я поднимусь на борт в таком виде? Я как будто нагая.
Внезапно она застеснялась присутствия Майка. Его уши покраснели, и у него был такой вид, как будто ему хотелось сквозь землю провалиться. Энтони же только рассмеялся и расстегнул рубашку, а затем снял ее, переменив руки на румпеле.
— Возьми, в ней ты будешь выглядеть более или менее прилично, пока не переоденешься в одну из моих ночных рубашек. Тебе известно, где я их храню.
Оливия натянула его рубашку. Она еще хранила его тепло и характерный запах моря. Когда они подошли к борту «Танцующего ветра», Энтони убрал парус, привязал шлюпку и придержал для Оливии конец веревочного трапа.
Девушка вскарабкалась наверх, и заботливые руки помогли ей перебраться через борт. Никто не удивился при ее появлении, и она решила, что команда наблюдала развернувшиеся на берегу события в подзорную трубу.
— Мы уходим отсюда, хозяин? — спросил стоявший у руля Джетро.
— Да, здесь становится слишком жарко, — ответил Энтони и взлетел по трапу на верхнюю палубу.
Джетро посторонился, и хозяин взял штурвал в свои руки.
— Иди вниз, Оливия, и переоденься! — крикнул он.
— Успею. — Она встала рядом с любимым. — Что ты собираешься предпринять? Если они собьют мачту…
— Не собьют. К счастью, пушки не могут как следует прицелиться, если они не находятся прямо перед тобой. — Он посмотрел на нее блестевшими от возбуждения глазами. — Это было достойное пирата приключение!
Послышался громкий выстрел, а затем низкий протяжный вой — это ядро перелетело через фрегат, едва не задев такелаж, и плюхнулось в море прямо перед носом судна. Энтони рассмеялся и повернул штурвал.
— На этот раз слишком близко. Похоже, у них серьезные намерения. Поднять марсель!
Матросы полезли вверх по реям, а в это время раздался выстрел пушки с другого мыса. Если бы Энтони не повернул штурвал, ядро попало бы прямо в борт фрегата.
— Они неплохо пристрелялись, — заметила Оливия, удивляясь собственной беспристрастности.
— Совершенно верно… Поворот на фордевинд! — крикнул Энтони без всякого намека на спешку или испуг. Фрегат повернул на правый борт и, к изумлению Оливии, понесся прямо на скалы. Это делало его недосягаемыми для пушки на левом мысу, но подставляло прямо под огонь другой.
— Что ты делаешь?
— Прохожу под пушкой, — ответил он, торжествующе и весело сверкнув глазами. — Понимаешь, нас не достать, пока мы находимся тут. Мы проплывем под одной пушкой и вне досягаемости для другой.
— Но там же скалы! Ты не сядешь на мель? — Не успев договорить, Оливия поняла, что сморозила глупость. В этих водах Энтони не сядет на мель и с закрытыми глазами.
— Нет, если буду внимателен, — ответил он.
Оливия умолкла. Энтони негромко насвистывал сквозь зубы, направляя судно прямо на скалу, и повернул его в самый последний момент, когда, казалось бы, они вот-вот должны были врезаться в утес. Прямо над ними стреляла пушка, но ядра перелетали через корму фрегата, не причиняя ему вреда, и падали в воду, поднимая фонтаны брызг.
Прижимаясь к утесу, «Танцующий ветер» обогнул мыс, и перед ним открылось сверкающее серебром море. Пушки, признав свое поражение, умолкли, и команда фрегата разразилась радостными криками; в воздух полетели шапки.
Оливия оглянулась на стремительно удаляющийся остров — судно заметно набирало скорость.
Энтони, как всегда, негромко насвистывал, посматривая на грот. Почувствовав ее взгляд, он обернулся:
— Никаких сожалений?
— Нет, — твердо ответила она. — А у тебя? — Он покачал головой и улыбнулся своей чудесной улыбкой, и Оливии стало ясно, что она не упустила свой единственный шанс на счастье. Так она больше никогда не полюбит. Только он один способен сделать ее счастливой. Отвергнуть его — все равно что плюнуть в лицо богам.
— Иди вниз, — ласково сказал Энтони. — Переоденься. Я спущусь к тебе, когда мы удалимся от острова.
Оливия взглянула на расплывающиеся очертания острова Уайт.
— Мы вернемся?
— Тебе придется помириться с отцом.
— Конечно, — сказала она и стала спускаться вниз.
— Ты решила убежать в открытое море? — спросил он, чуть приподнявшись над ней; занимавшаяся заря уже расцвечивала небо, и бледный розовый луч упал на кровать из раскрытого решетчатого окна.
— Похоже, что так, — согласилась она, лаская его сильное тело. — Наша жизнь будет полна приключений и никогда не станет заурядной.
— Естественно, — задумчиво согласился Энтони. Он отстранился, и ее темные глаза заблестели.
— Никогда, — повторила она.
— Ни в коей мере. — Его плоть вновь медленно погрузилась в её лоно.
Оливия закусила губу и негромко вскрикнула от наслаждения. Ее руки принялись ласкать его, и он застонал от удовольствия.
— Где ты этому научилась?
— Инстинкт, — с усмешкой ответила она. — Теперь я любовница пирата и должна знать подобные трюки.
Она изо всех сил старалась оттянуть наступление оргазма, который положил бы конец этому неземному наслаждению.
Энтони не отрывал взгляда от ее глаз. Увидев, что она готова сдаться, он вновь отстранился, давая ей передышку, а затем опять погрузился в нее.
— Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, — прошептала она, гладя его бедра и наслаждаясь ощущением его совершенного тела.
— Это только начало, любовь моя. — Он склонился к ней и захватил губами ее губы. Она упивалась сладостью его языка, исследовавшего ее рот, в то время как их тела сливались в безумном экстатическом танце. Тем не менее ей удавалось балансировать на грани вечного блаженства, ее тело отзывалось на каждое его движение, ее пальцы царапали спину Энтони, она прижимала его к себе, как будто могла стать с ним единым целым. А затем вселенная разлетелась на кусочки, и Оливия ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Мощный поток чувств затопил ее, подбросил и закружил, и она в исступленном отчаянии стала выкрикивать его имя.
Над волнами поднялось солнце, заливая небо оранжевым светом. Упав на кровать, Энтони прижал Оливию к себе и откинул влажные волосы с ее щеки.
— Неужели можно любить так сильно? — прошептал он. — Я боюсь потерять тебя.
— Не бойся, — ответила она, прижимаясь губами к пульсирующей жилке у него на шее. — Мы предназначены друг для друга. Нам суждено жить и умереть вместе, любимый. Обхватив голову Оливии, от
