тут же поцеловал уголки ее рта, кончик носа, подбородок.
— Но мы не поженимся, — заявила Оливия и в ответ лизнула языком его нос. — Пирату жена ни к чему.
— Да я не очень-то и подхожу для брака, — лениво протянул Энтони. — Пусть лучше у меня каждый день будет любовница.
Глава 22
Тихим сентябрьским днем «Танцующий ветер» проскользнул в свое ущелье. Глубокий канал в конце ущелья, ни разу не потревоженный за два месяца отсутствия судна, казалось, ждал его.
Оливия стояла на палубе, наблюдая, как приплывают мимо нее скалы, и вспоминая свое первое плавание на борту судна. Тогда «Танцующий ветер» вернулся в безопасное убежище, чтобы доставить пассажирку в реальный мир, в ту жизнь, которую она знала и понимала.
Оливия перевела взгляд на Энтони. Он уверенно вел судно домой. Передав штурвал Джетро, он спустился, встал у поручней с ней рядом и ласково обнял ее за плечи.
— Ты готова?
— Да. — Она протянула руку и коснулась его лица. Грохот якорной цепи нарушил вечернюю тишину, и «Танцующий ветер» замер на месте. На воду спустили маленькую шлюпку, и Оливия ловко прыгнула в нее.
Энтони спрыгнул за ней следом и сел за весла. Он мощными гребками вывел шлюпку из ущелья, а затем поставил парус. Они плыли вдоль берега в глубоком молчании, оба были напряжены и взволнованы.
— Может, они уже уехали с острова, — сказала Оливия, когда маленькая шлюпка вошла в бухту рядом с Чейлом. — За два месяца могло произойти все, что угодно.
— Король еще здесь. Значит, твой отец тоже, — отозвался Энтони.
— Надеюсь.
Шлюпка остановилась на мелководье, и Энтони вытащил ее на песок.
— Здесь единственный короткий путь в деревню с утеса. Пойдешь по тропинке влево, — сказал он.
— Знаю, я уже по ней ходила, — напомнила она, уловив тревогу в этих ненужных инструкциях.
Опершись на его протянутую руку, Оливия босиком впрыгнула на песок. Затем села на камень, чтобы надеть туфли.
— Ты будешь ждать меня здесь?
Энтони посмотрел на нее сверху вниз и провел пальцами по ее губам.
— Я прощаю тебе этот глупый вопрос… но запомни — в последний раз!
Она улыбнулась такой же, как у него, напряженной улыбкой и встала.
— Я просто хотела сказать, что не знаю, как долго я там пробуду.
— Я буду ждать столько, сколько потребуется. — Он взял ее за подбородок и, повернув к себе, поцеловал. — А теперь иди и сделай то, что должна. И возвращайся ко мне.
— Обязательно, — прошептала она, потом повернулась, подхватила юбки и побежала по песку к ведущей на вершину утеса тропинке.
Энтони пытался справиться с охватившей его тревогой. Конечно, тревога эта беспочвенна — Оливия уже сделала свой выбор. Она вернется к нему, когда заключит мир. Обязательно вернется. Вытащив блокнот, он уселся на скалу и стал рисовать неизменным свинцовым карандашом. Рисовать то, что занимало его мысли, — Оливию.
Оливия между тем обошла фруктовый сад и проскользнула в ворота за кухней. В доме кое-где еще горели лампы. Стараясь держаться в тени, она со смешанным чувством надежды и облегчения заметила, что окно в кабинете лорда Гренвилла освещено. Он дома, и ей не нужно идти к парадной двери и встречаться с удивленными Биссетами. Она не хотела никого видеть, даже Фиби, не переговорив с отцом. Подкравшись к высокому окну кабинета Кейто, Оливия заглянула внутрь. Отец сидел за письменным столом; перед ним высилась стопка бумаг.
Сердце Оливии учащенно забилось. Гораздо проще было бы сначала увидеться с Фиби, чтобы та облегчила ей задачу. Но Оливия тотчас с презрением отбросила эту мысль. Это касается только ее и отца. Она подняла руку и постучала в окно.
Кейто поднял голову, внимательно вгляделся в темноту, а затем вскочил на ноги. Распахнув окно, он оперся на подоконник и замер, не в силах поверить своим глазам.
— Оливия?
— Да, — ответила она. — Можно войти?
Он не ответил, и тогда она запрыгнула на низкий подоконник и спустила ноги в комнату.
— Ты вернулась домой? — Голос отца был тихим, глаза печальными, но они заметили все произошедшие с ней перемены. Блестящую кожу, яркое сияние глаз, уверенную грацию человека, нашедшего себя и свое место в жизни.
— Нет, я не м-могу.
— Тогда зачем ты здесь?
— Я п-пришла, чтобы объясниться и попросить у тебя прощения.
— Мне не нужны твои объяснения, я получил их от Фиби, — ледяным тоном отозвался Кейто. — Разумеется, я прощаю тебя. Ты моя дочь и всегда останешься ею.
— Я люблю тебя. — Оливия, едва ли не умоляя, протянула к нему загорелую руку, отчаянно пытаясь растопить лед в его сердце. Она ожидала увидеть гнев, боль, возможно, угрозы не пустить ее обратно, но этот спокойный и холодный ответ был хуже всего того, что она могла себе представить.
Кейто не принял ее протянутой руки. Он молча смотрел на дочь. В эти два месяца он испытывал такой гнев и растерянность, сходил с ума от тревоги за нее, и вот теперь она перед ним — явно благополучная и счастливая. Да это же настоящее оскорбление!
— Ты не простил меня, — сказала она, опуская руку. — Я хотела получить твое благословение.
— Ты хотела получить что? — Его гнев вырвался наружу. — Ты сбежала с этим проклятым пиратом! С незаконным сыном глупца, который…
— Откуда ты знаешь? — перебила его Оливия.
— Думаешь, у меня не было возможности выяснить? — с яростью ответил он. — Ты думаешь, можно сбежать без всякого объяснения, перейти на сторону врага, помочь скрыться преступнику и негодяю, который заслуживает того, чтобы болтаться на виселице, а я просто пожму плечами и смирюсь с этим?
— Ты его не знаешь, — тихо проговорила она. — Ты не имеешь права так о нем говорить. Я люблю его. И могу быть счастлива только с ним. Я хотела тебе все объяснить, но оказывается, это ни к чему. — Она отвернулась и слегка пожала плечами, выразив тем самым всю свою горечь и разочарование, а затем направилась к открытому окну.
— Оливия! — Это был крик отчаяния и муки. Она резко обернулась. В глазах отца стояли слезы, он протягивал к ней руки, она бросилась в его объятия, и слезы хлынули у нее из глаз. Кейто крепко прижал дочь к себе и принялся гладить ее по голове.
— Я места себе не находил от тревоги за тебя, — проговорил он. — Что за жизнь может быть у тебя с этим человеком?
— Та жизнь, которая мне нужна. — Она подняла на него полные слез глаза. — Мы вместе читаем, играем в шахматы, смеемся… О, мы так много смеемся вместе! Мы очень любим друг друга. Без него я никто.
Лорд вздохнул и погладил се по щеке.
— Я должен с этим смириться, дочь моя?
— Если хочешь, чтобы я была по-настоящему счастлива.
— Значит, должен. — Он вновь вздохнул. — Твоя мать была очень смирной и приличной женщиной. Удивляюсь, откуда взялась такая дочь?
Оливия нерешительно улыбнулась:
— Я не знала ее. Но может, это идет с твоей стороны? Вспомни Порцию. Ее отец был твоим братом.
— А мне и в голову не приходило. — Он на миг задумался. — Порция и Фиби преподнесли свои сюрпризы, и мне следовало быть готовым к чему-либо подобному с твоей стороны.
