Под простыней она напоминала изящно вытянувшуюся кошку. «Немного высока для женщины», — подумал Блэкуэлл, хотя еще не видел ее в полный рост. Руки, плечи, икры ног были удивительно выразительны, просто скульптурны, с хорошо развитыми мышцами. В то же время она была довольно легкой, не больше девяти стоунов3. Так он размышлял, не забывая менять мокрые компрессы и находя в этом странное удовольствие. «Если бы эта девушка смогла заговорить, — думал капитан, страстно желая услышать ее голос, увидеть осознанное выражение на ее лице, — она ни за что не позволила бы мне такой вольности». Но вот уже несколько дней она никак не могла прийти в себя.
— Как же звать тебя, прелестная маленькая русалка? — чуть ли не вслух произнес капитан.
Ее начал колотить сильный озноб. Дэн слегка прикоснулся к ее лбу ладонью и почувствовал, что она вся горит.
Закрыв за собой дверь каюты, Дункан в веселом настроении двинулся в сторону камбуза. Интуиция его никогда не подводила. Вот уже в течение недели капитан по меньшей мере трижды в день заходил и подолгу оставался в своей каюте, заявляя, что желает принимать пищу в одиночестве. Причем еда, как правило, так и оставалась нетронутой, и Дункан каждый раз обнаруживал, что капитан с каменным выражением лица тщательно втирал в кожу женщины кремы, приготовленные Хига-сан. Есть он хочет, как же! То, что вам хочется, сэр, называется совсем иначе!
По-прежнему улыбаясь, Дункан заглянул в дверь камбуза и окликнул кока. Хига-сан слегка кивнул головой, показывая, что внимательно слушает, не прекращая нарезать морковь. Под его массивным ножом морковка быстро превращалась в ломтики не толще волоса. Дункан подождал, пока маленький повар жестом не показал ему, что можно войти. Никто не имел права проникать в помещение камбуза без разрешения Хига-сан. Один из членов экипажа, нарушив это правило, тут же поплатился указательным пальцем — кок его просто-напросто отсек.
— Капитан проголодался. — Хига-сан вопросительно посмотрел на него. — А у нее лихорадка.
Коротышка наконец прекратил свое занятие и отложил нож. Под удивленным взглядом Дункана поднос в мгновение ока оказался наполненным едой. Все движения кока были скупы и едва заметны. В довершение сервировки на поднос была водружена большая чашка без ручки. Слегка поведя рукой в сторону этой изящной чашки, наполненной настоем из трав, кок молча взял ножи и вернулся к прерванному делу. Дункану оставалось только взять поднос. Осторожно держа его перед собой, он пошел обратно в каюту.
Толкнув плечом дверь, Дункан увидел, что капитан с женщиной на руках опять направляется в ванную комнату.
— Оставь пока это. Холодной воды, Дункан, живо!
Старый слуга решил не напоминать капитану, что он скоро израсходует на женщину весь свой личный запас воды, и поспешил исполнить приказание.
В течение трех дней Дэн неотрывно занимался этой леди, купал ее в ванне, пытался поить бульоном и ароматизированным чаем.
— Вам нужно поесть, сэр, — напомнил Дункан, в очередной раз заметив, что пища стоит нетронутой и уже все остыло.
— Унеси прочь, — махнул рукой капитан, все внимание которого было сосредоточено на женщине.
— Кроме того, вам необходим отдых, сэр, — вздохнул Дункан. — Не могу ли я подменить вас, пока…
— Нет! Никому не позволю прикасаться к ней! — взревел капитан, вскакивая и сверля взглядом слугу. — Ясно?
— Да-да, разумеется, кэптен!
Увидев обиженное лицо пожилого человека, капитан быстро пришел в себя.
— Прошу простить меня, друг мой, — проговорил он, понурив плечи. — Я погорячился. — Положив руку на плечо Дункана, он смущенно улыбнулся, словно сам не понимал причины взрыва. — Но я справлюсь.
С этими словами Дэн расслабленно опустился в кресло.
— Всегда к вашим услугам, сэр, — миролюбиво откликнулся слуга.
Капитан устало прикрыл глаза. Он понимал, что на палубе уже вовсю ведутся разговоры, и старина Дункан пытался малость вразумить его. Каким-то образом этой леди уже удалось затронуть его душу, а подобное с Дэном Блэкуэллом случалось исключительно редко. Только к Дезире он испытывал подобную нежность.
Дункан тяжело вздохнул: Бог свидетель, что Блэкуэлл уже практически не покидал каюты, переложив на плечи первого помощника заботы по прокладке курса и управлению судном. Слуга еще не закончил наводить порядок в уютной каюте и как раз менял воду в ванне, когда капитан Блэкуэлл очнулся, резко вскочил и почти с детским испугом оглянулся по сторонам. Увидев спящую под покрывалом женщину, сразу успокоился. Послушав ее дыхание и прикоснувшись ко лбу, он громко, страдальчески вздохнул и продолжил свою бессменную стражу.
Дункан, уже с подносом, на котором так и осталась нетронутой еда, замер в дверях, услышав умоляющий шепот.
— Не умирай! Слышишь, малютка, не умирай! Ты должна жить!..
Жестокая лихорадка отпустила ее только к вечеру вторника. Измученная женщина наконец уснула спокойным сном. Дункан знал, что лишь двоим на борту «Морской ведьмы» небезразлична ее судьба. Большая часть экипажа проклинала «колдунью» и страшно жалела, что шторм не забрал ее с собой в преисподнюю. «Впрочем, не двоим, а троим», — поправил себя Дункан. Кок Хига-сан, хотя и не произнес ни слова, явственно демонстрировал свое к ней особое отношение; такую заботу он не проявлял ни к кому, за исключением капитана.
Тэсс очнулась, с радостью чувствуя каждой клеточкой: она жива! Она в безопасности! Глубоко вздохнув от переполнившего ее счастья, сладко потянулась, как кошка, разминая затекшие от долгого болезненного забытья суставы.
«Какой замечательный матрас. Прямо из гусиного пуха, — сонно подумала Тэсс. — И кожа совсем не похожа на сморщенное яблоко», — продолжала удивляться она в полудреме, ощупывая свои руки и плечи. Прошло некоторое время, прежде чем она решилась открыть глаза, которые не сразу привыкли к окружающему полумраку. Оглядевшись по сторонам, Тэсс проснулась окончательно.
Она ожидала увидеть больничную палату.
«Господи, где я? Какой интим!» Над кроватью — тончайший полупрозрачный полог, края которого подоткнуты под матрас; под спиной — шелковые подушки. «Очень сексуально», — подумала она, садясь в постели. Попытка оказалась не по силам. Мгновенно почувствовав слабость, она со вздохом упала на подушки.
Сквозь полупрозрачную завесу Тэсс продолжила изучать помещение. Слева у стола, заваленного бумагами — обтянутое кожей кресло. Дальше — окно почти во всю ширину комнаты, завешенное плотным бургундским бархатом. Под окном — обтянутая тканью кушетка. Даже при слабом свете, просачивающемся из окна, Тэсс увидела, что ткань очень дорогая. У противоположной стены — полированный туалетный столик в стиле чиппендейл, рядом — старомодный гардероб. Резная дверь с бронзовыми накладками закрыта. В нескольких футах от нее — маленькая пузатая печка. Она насчитала восемь стульев вокруг длинного полированного стола рядом с кроватью. Еще в комнате стояло высокое, тоже полированного дерева, бюро с искусно гравированными стеклянными дверцами наверху. Тэсс в задумчивости нахмурилась. Ей приходилось встречаться с антиквариатом, но не в таком великолепном состоянии. И почему все предметы прикреплены к стенам и полу? Помимо незнакомого запаха туалетной воды, исходящего от подушек, и чудных башмаков, стоящих рядом с сундуком, в этой комнате была еще одна странность: она двигалась. Точнее, качалась.
Невероятно. Как это может быть? Тэсс приподнялась на локте и подпихнула под бок гору подушек, устраиваясь поудобнее. Поправив простыню, она с удивлением обнаружила, что лежит совершенно голая.
Именно эту соблазнительную картинку застал капитан «Морской ведьмы», входя в свою каюту. Он замер на пороге, держась за ручку двери и не в силах отвести глаз от скульптурных форм под тонкой
