цвета, которые придают их коже вид овсяной каши. Но с Николасом тебе не о чем беспокоиться. Ты никогда не будешь напоминать собственный завтрак.
Граф показал на карандашный портрет бледной дамы, выглядевшей так, словно она парила на высоте добрых трех дюймов над полом.
– Ты никогда не опозоришь себя, надев этот уродливый оттенок зеленого, с дурацкими рядами оборок по подолу. Взгляни, от этого у меня печень сохнет!
Но с печенью Розалинды ничего подобного не происходило. О, эти чудесные оборки. В них она тоже будет парить над землей!
Впрочем, у нее хватило ума промолчать. Зато дядя Дуглас и Николас переглянулись. А мадам Фуке так обожала дядю Дугласа, что во всем с ним соглашалась. И тому, похоже, нравилась ее неприкрытая лесть.
Когда, наконец, ее подвенечное платье было объявлено вполне приемлемым, Розалинду и Николаса отпустили с миром. Николас подмигнул и взял ее за руку.
Экипаж остановился перед домом Шербруков. Не успели они спуститься, как из двери вылетел бледный Уилликом и сообщил, что мисс Лорелея Килборн похищена.
Глава 20
Оказалось, что Грейсон и Лорелея гуляли по Гайд-парку, когда из-за кустов внезапно выскочили два разбойника. Они ударили Грейсона по голове, а когда он очнулся, обнаружил, что Лорелея исчезла.
Правда, уже через два часа ее бесцеремонно выбросили из экипажа на крыльцо дома Шербруков, всю в синяках, грязном порванном платье и немного не в себе, но в остальном невредимую. Все Килборны: мать, отец и четыре дочери – столпились в гостиной. Александра и Софи пытались их успокоить.
Джентльмены только что вернулись с осмотра места похищения, и, к их величайшему удивлению, в дверях появилась Лорелея, поддерживаемая Уилликомом. Ее мать пронзительно вскрикнула, прижала руки к груди и ринулась к своему дорогому цыпленочку.
– Господь вернул мне мое сокровище, – повторяла она, обнимая свое дитя. Остальные сокровища рыдали. Судя по виду лорда Рейми, он отчаянно нуждался в бренди. Сообразив это, Грейсон немедленно сунул ему рюмку с лучшим бренди своего дядюшки. Поскольку именно Грейсон не уберег его дочь, было необходимо оправдаться в глазах отца. Нужно к тому же сказать, что этот сорт бренди был любимым у дяди Дугласа.
По требованию последнего уже через полчаса прибыл сам сэр Роберт Пиль, чтобы расспросить мисс Килборн, в изящной позе возлежавшую на голубом парчовом шезлонге, с прикрытыми дорогой шалью ногами и чашкой чаю в руке. Позади стоял Грейсон, держа руку на ее плече. И поскольку он предусмотрительно заявил, что потрясен ее храбростью, Лорелея, не обращая внимания на слезы родных, спокойно заговорила:
– Я боялась, что мистер Шербрук мертв, потому что один из этих негодяев сильно ударил его по голове. Я сопротивлялась, сэр Роберт, но они оказались сильнее. Второй подхватил меня и перекинул через плечо. Отнес в экипаж, спрятанный в темном переулке, и швырнул внутрь, после чего заткнул мне рот и связал руки за спиной. Он не сказал мне ни слова, только довольно хмыкнул, словно радуясь, что так ловко сумел все устроить. Дверца захлопнулась, и меня куда-то повезли. Минут через пятнадцать экипаж остановился, и дверца открылась. Но прежде чем я успела опомниться, кто-то вытащил кляп и прижал к лицу носовой платок. Я вдохнула тошнотворно сладкий запах и, должно быть, потеряла сознание, потому что больше ничего не помню. Очнувшись, я поняла, что лежу на сиденье экипажа. Голова болела, в глазах мутилось, а ноги словно налились свинцом. Экипаж остановился, меня выволокли наружу и бросили на крыльце. Я успела увидеть, как экипаж уносится прочь. Мне удалось стукнуть ногой в дверь. Вышедший Уилликом развязал мне руки и помог подняться.
Сэр Роберт, которого природа наделила гордой осанкой, медленно кивнул хорошенькой девушке.
– Весьма подробные показания, мисс Килборн. Вы не заметили ничего особенного во внешности людей? А экипаж? Какой это был экипаж?
Лорелея немного подумала.
– Мужчины были обычными громилами. Отбросами общества. Из тех, что вечно отираются у нашего деревенского кабачка: грязная одежда и злые глаза. Вид такой, словно они ежеминутно готовы вспороть вам живот и ни на секунду об этом не пожалеют.
– Они не называли друг друга по именам? Ничего не говорили?
– Я слышал, как один сказал, что надеется, что парнишка не откинул копыта, поскольку им не заплатили за то, чтобы кого- то пришить. Да… и на дверце экипажа был какой-то герб. Его попытались закрыть тряпкой. Но она сбилась. И я видела…
Она прижала ладони к вискам.
Ее мать со стоном поднялась, чтобы броситься к дочери, но сэр Роберт жестом остановил ее. Леди Рейми села.
– Вы очень умны и хладнокровны, мисс Килборн. Подумайте немного и вспомните, что это был за герб. А вы, лорд Рейми, должны гордиться такой дочерью. Она не из тех трусих, кто падает в обморок при первых признаках опасности.
Сестры Лорелеи переглянулись, распрямили плечи и наскоро вытерли слезы.
– Герб, – сказал он. – Цвет. Форма. Все, что можете припомнить.
– Я видела дверь не более нескольких секунд. Там были изображены львиные лапы… красный круг и золотая лента вокруг него. Похоже, лев, стоя на задних лапах, поддерживал земной шар. Но это все, что я помню.
– Они связали вас, заткнули рот, но ничего более? Они вам не угрожали? Не намекнули, что хотят получить выкуп?
– Нет. Но все время ругались, особенно когда я укусила одного за руку. Но он не ударил меня. Ничего не сказал. Только выругался. А потом прижал платок к моему лицу. И я потеряла сознание.
Сэр Роберт вскоре откланялся, хотя прекрасно понимал, что всей правды ему не сказали и что случившееся имеет куда более глубокую подоплеку, чем кажется с первого взгляда. Еще через пятнадцать минут уехали дамы Килборн. Дочери заботливо поддерживали мамашу, поскольку Лорелея, по всей видимости, прекрасно себя чувствовала.
Лорд Рейми, выпив три рюмки великолепного бренди графа, все-таки продолжал бросать неприязненные взгляды в сторону Грейсона. Однако тот обещал приехать на следующий день, если окончательно оправится от удара. Розалинда ничуть не сомневалась, что обещание он сдержит, если учесть его самодовольную улыбку, адресованную Лорелее.
После ухода лорда Рейми все долго молчали.
Именно Грейсон наконец высказал вслух то, что было у всех на уме.
– Эти люди ошиблись. Я ничуть не сомневаюсь, что они приняли Лорелею за Розалинду.
– Да, – согласился Райдер. – Они ехали ровно четверть часа, предварительно одурманив мисс Килборн хлороформом, и отвезли ее в дом, где ждали те, кто приказал похитить Розалинду. Там стало ясно, что преступление не удалось. Но Лорелею не убили. Эти люди не захотели лишить жизни невинную девушку. Они отослали ее назад. Это уже что-то.
Розалинда и Грейсон о чем-то тихо переговаривались, когда Дуглас неожиданно спросил:
– А где Николас?
Но Николаса нигде не было. Он исчез.
Ли По остановил Грейс и Леопольда перед солидным городским домом в георгианском стиле.
Поднимаясь на крыльцо, Николас не оборачиваясь бросил через плечо:
– Нет, Ли По, не спорь со мной. И поезжай пока на площадь. За меня не беспокойся. Я знаю, что делаю. И скоро вернусь.
Ли По это явно не понравилось, но что он мог сделать?
Он знал, кто живет в этом доме. Николас не бывал здесь с самого детства. С того дня, как отец женился на Миранде Карстэрз, младшей дочери барона Карстэрза. Женился всего через пять месяцев после смерти матери Николаса.
На его стук ответил тощий молодой человек с бегающими глазами и почти белыми волосами.
– Да? – подозрительно буркнул он. Николас отдал ему карточку и спокойно стал наблюдать за ним. Тот вздрогнул, и Николас подумал: «Все верно, поганец ты этакий, – подумал он. – Я здесь».
– Я желаю видеть своих единокровных братьев, – спокойно объявил он. – Сколько бы их ни было в доме. Немедленно.
– Э… милорд, позвольте посмотреть, здесь ли мастер Ричард, – пролепетал дворецкий и повел Николаса в гостиную, которая тогда, много лет назад, благоухала розовым маслом – духами новой жены отца. По сей день, он ненавидел этот запах.
Стены были обшиты дубовыми панелями. Легкая изящная мебель позволяла комнате казаться более просторной. Здесь царил безупречный порядок. Для того чтобы содержать такой дом, требовалось немало денег. Интересно, насколько туго набиты карманы братьев?
Он огляделся, надеясь найти хоть малейшее доказательство пребывания здесь Лорелеи. Но не увидел ничего необычного.
Николас повернулся на стук открывшейся двери. В комнату вошел Ричард, стройный и элегантный в темно-коричневых брюках и жилете в коричнево-кремовую полоску. Настоящий молодой джентльмен, которого не занимает ничего, кроме вечерних развлечений. Только взгляд настороженный. Нет… не только. Николас видел, что брат встревожен.
– Так-так, – скучающе протянул он. – Вот этого Вейла я не ожидал здесь увидеть. Что тебе нужно?
Николас молча подошел к Ричарду, размахнулся и ударил его в челюсть. Ричард пошатнулся и рухнул на пол. Пока он приходил в себя, Николас, подбоченившись, встал над ним.
– Вставай, щенок, – сказал он.
Ричард тряхнул головой и потер челюсть, после чего медленно поднялся и, в свою очередь, набросился на Николаса. Он был силен и проворен. Оба покатились по ковру. Ричард ухитрился всадить кулак в живот Николаса, но особого вреда не причинил. Николас, улыбнувшись, ударил брата по горлу ребром ладони. Тот привалился к стене и, захлебываясь слюной и воздухом, схватился за шею. Николас взял его за шиворот, выпрямил, отступил на два шага и врезал негодяю ногой в
