камина.
– Минутку, Питер, – бросил Николас, закрывая дверь перед его носом. Он совсем забыл! И не хотел уговаривать этих людей работать в Уайверли.
Розалинда это видела. И видела также его губы… ах, эти губы, целовавшие ее. Ласкавшие нежные лепестки ее лона. Она вспомнила, как проснулась и, узнав, что он уже ушел, едва не зарыдала. Хорошо бы сегодня ночью опять прижаться к нему во сне и проснуться от его поцелуев. Правда, сегодня утром она целовала его в комнате для завтраков. Целовала, пока не вошла Мэриголд с тяжелым подносом, нагруженным серебряными блюдами.
Завидев новобрачных, девушка остановилась, беззастенчиво на них уставилась и растянула рот до ушей в широкой улыбке.
Розалинда мечтала, что после завтрака Николас снова поведет ее в маленькую спальню, но он потащил ее в библиотеку, где вручил книгу и велел читать. Она понимала, что это очень важно, понимала, но все же…
Улыбнувшись, она бросила ему тонкий томик:
– Николас, почему бы тебе, не погулять в саду и не поразмыслить над этой книгой? Может, ты сумеешь разделить последние страницы? Заметил, что никаких правил здесь не приводится? Да, иди в сад. Поскольку теперь я хозяйка Уайверли, мне и нанимать слуг. – Погладив его по руке, она добавила: – Не волнуйся, я иногда бываю весьма убедительной.
Николас взглянул на книгу, открыл, было, рот, но она прижала палец к его губам.
– Книга была здесь очень долго. И не собирается исчезать. Лучше попытайся разлепить страницы. Хотя я не слишком на это надеюсь. А теперь посмотрим, что мне удастся сделать. Нам необходимо вернуть Уайверли былое величие. А когда-то здесь все было по-другому, не так ли?
– Ты права. Именно по-другому. Пока отец не заболел. Осознал, что смертен и что дом вместе с землями перейдет мне. Тогда он перевез свою семью в Лондон и оставил здесь все на произвол судьбы. Слава Богу, прошло не слишком много времени. Мне очень повезло с Питером.
– Мне так жаль, Николас! Какой же дрянью был твой отец! Будь я тут в то время, непременно дала бы ему кулаком в нос.
Николас рассмеялся, нагнул голову и впился губами в ее губы, после чего вышел через стеклянные двери в маленький заброшенный сад. Заслышав его шаги, мыши и землеройки разбежались во все стороны.
– Нам нужны садовники! – крикнул он жене.
Та, не отвечая, открыла дверь библиотеки и впустила Питера.
– Думаю, стоит поговорить со всеми сразу, – объявила она. – Надеюсь, вы уверены, что никто из них не вознамерился украсть столовое серебро?
– Старый граф рассказывал моему отцу, а тот сообщил мне, что Николас как-то стащил три серебряные ложки, отлитые при королеве Бесс, продал их в Грантеме и купил пони. И старый граф не наказал его за это. С пони обращались как с принцем. Он до сих пор жив, обитает на конюшне и с удовольствием угощается морковкой… – Питер осекся и хлопнул себя по лбу: – Прошу прощения. К нашему делу это отношения не имеет. И, насколько мне известно, среди собравшихся воров нет.
– Хорошо, Питер, ведите ваших людей.
– Они еще не наши, миледи, и сомневаюсь… Но Розалинда лишь покачала головой.
Наконец будущие слуги выстроились перед ней. Вид у многих был откровенно встревоженный: очевидно, история с появлением старого графа уже распространилась по деревне.
– Я леди Маунтджой, – с улыбкой представилась Розалинда. – Мы с мужем только вчера прибыли в Уайверли-Чейз. И позвольте рассказать вам следующее: вчера я играла в шахматы с призраком старого графа, и знаете, что? Я все время выигрывала. Он разворчался и швырнул несколько шахматных фигурок прямо на пол, но потом успокоился.
Кто-то громко охнул. Остальные стали перешептываться.
– Старый граф пока не нашел покоя. Его душа не может найти путь на небо. Но он вовсе не опасен и не стоит его бояться. Я нахожу, что он большой ценитель музыки, и мне нравится петь с ним дуэтом. А из вас кто-нибудь поет?
Глава 34
Молчание. Испуганное молчание. Наконец женщина средних лет робко подняла руку:
– Я, миледи. Викарий говорил, что у меня самый сладостный голос из всей паствы.
– В таком случае вам придется петь дуэтом со старым графом, хотя его голос нежным не назовешь. К тому же он фальшивит. Как думаете, вам понравится, миссис…
– Миссис Макгивер, миледи. Мистер Причард говорил со мной о должности экономки.
– Старый граф знает немало интересных песен, миссис Макгивер.
– Он не старый граф. Он призрак, – вмешался какой-то мужчина. – Чертов призрак, которому не место на земле! И нехорошо петь вместе с ним! Все эти разговоры насчет игры в шахматы – грех. И тех, кто останется здесь, ничто хорошее не ждет.
Розалинда кивнула пожилому джентльмену с собранными в косу седыми волосами.
– Я понимаю вашу тревогу, мистер…
– Маклин, миледи, Хорас Маклин. Я был садовником старого графа еще до того, как его призрак стал преследовать приличных людей.
– Здешние сады отчаянно нуждаются в вашей помощи, мистер Маклин. Послушайте, я поговорила со старым графом, и он заверил меня, что никому не причинит зла: он счастлив и весел. И рад тому, что его внук жив, здоров и привез жену. Он так много рассказывал о вас! Как вы добры, какие все вы славные и милые. Он добавил также, что надеется на вас. Только вы можете вернуть Уайверли-Чейз прежнее величие.
Во взглядах присутствующих по-прежнему сквозила неуверенность.
Розалинда подалась вперед, понизив голос:
– Могу сказать вот что: он внесет некоторое оживление в вашу жизнь. Когда вы привыкнете к его скрипучему фальшивому голосу, сами начнете над ним подсмеиваться, а многие еще будут и подпевать. Кто из вас будет так труслив, так застенчив, чтобы отказаться от столь редкостной возможности? Разве это не приключение? Будет о чем рассказывать вашим внукам и друзьям. Они будут прислушиваться к каждому вашему слову, и покупать вам эль, лишь бы вы продолжили рассказ.
Большинство лиц потеряли каменное выражение.
– Во всех старинных домах есть свои призраки, – продолжала Розалинда, – иначе они просто ничего не стоят в глазах окружающих. Но призрак старого графа еще не настолько древний. Он еще не решил, хочет ли здесь остаться. Но рад вас приветствовать. Останется ли он навсегда? Не знаю. Посмотрим.
Все снова принялись перешептываться. Что же, неплохо. И призрак пока что притих.
Наконец миссис Макгивер, женщина со сладчайшим голосом, выступила вперед:
– Мы все останемся, миледи. Кроме Роберта. Роберт боится. Жалкое зрелище, когда мужчина…
– Эй, полегче! Я никого не боюсь!
– В таком случае соглашайся, парень, – ехидно пропела миссис Макгивер. – Все равно у тебя не будет шанса спеть со старым графом или услышать его пение, поскольку будешь в это время выдергивать сорняки в саду. Так ты даже сорняков боишься?
Роберт, недовольно поворчав, кивнул:
– Ладно, согласен быть садовником, но ноги моей не будет в этой обители зла. Призрак в библиотеке… просто в голове не укладывается!
К счастью, обитель зла старого графа оставалась спокойной. Никто не нарушал тишины.
– Если начнете работу сегодня, – объявил Питер, выпроваживая всех из библиотеки, – их светлости будут очень довольны. Знаете, я сам пел дуэтом со старым графом. У него не слишком хороший голос, доложу я вам, но он старается. Думаю, лучше петь, чем просто говорить, как, по- вашему, миссис Макгивер?
– Его голос нельзя назвать хорошим, и, по правде говоря, никогда не слышала его пения.
– Но теперь старый граф мертв, не так ли? – вмешался Роберт. – Кто может петь, когда рот забит могильной землей?
Присутствующие хором согласились. Слава Богу, никто не упомянул о том, что в гробу не было тела.
Розалинда, широко улыбаясь, вышла в маленький садик, где пчелы вились над бутонами роз. Воздух был напоен цветочными ароматами.
– Мне нравится мой новый дом, Николас, – сказала она мужу, – и теперь у нас еще десять слуг, так что все будет хорошо. Наша новая экономка – миссис Макгивер, и, нужно отдать должное, помимо чудесного голоса у нее есть характер.
– Не пойму, как тебе и миссис Макгивер удалось уговорить напуганных людей.
Он поцеловал ее и увлек на землю за солнечными часами на широком постаменте. Между поцелуями она успела спросить его, часто ли старый граф выходил в сад.
– Никогда, – заверил Николас. – Он ненавидел цветы и яркое солнце. Знаешь, мне так не хотелось покидать тебя сегодня утром! Я скрипнул зубами и по пути к двери отбросил ногой стул.
– Почему же ушел?
– У тебя, должно быть, все саднит после вчерашней ночи, – пробормотал он между поцелуями. – Я не хотел причинять тебе боль. Но теперь тебе легче, верно, Розалинда?
– О да, – пробормотала она. – Со мной все прекрасно. Он рассмеялся.
Минут через двадцать Николас помог Розалинде встать и расправил ее юбки.
– О Господи, как я выгляжу? – встревожилась она, приглаживая волосы.
– Ты выглядишь как королева, – заверил Николас, и Розалинда, почуяв явную лесть, ущипнула его.
Он ухмыльнулся, поцеловал ее в губы и прошептал:
– Ты выглядишь счастливой и довольной собой, глупой и одновременно очаровательной. В твоих волосах застряли три соломинки, похожие на маленькие рожки. Только так и должна выглядеть новобрачная. И не волнуйся: никто не узнает, что ты делала за солнечными часами. Кроме того, ты очень похожа на строгую хозяйку Уайверли-Чейз… если не видеть твои глаза.
– Что странного в моих глазах? Он снова поцеловал ее.
– Ничего. Но на ум приходят слова «мечтательные» и «хмельные».
Совсем как его
