он.
– Говорю тебе, это совсем легко. Нужно перенести третью букву каждого слова в начало, а если третья буква окажется гласной, значит, она идет в конец или становится предпоследней. Все гласные представляют седьмую, тринадцатую, девятнадцатую, двадцатую или двадцать пятую буквы алфавита. Все предельно ясно. Это обычный, вполне понятный английский. И никаких забытых слов из шестнадцатого века.
– Да-да, ты, возможно, права, но… Грейсон всмотрелся в текст и покачал головой.
– Проклятие, ты несешь чушь! Кроме того, даже если ты нашла ключ к шифру, все равно уйдет целая вечность на то, чтобы переставить, эти чертовы буквы.
Он забрал у нее книгу дрожащими руками. Грейсон тяжко вздохнул. Что там она сказала насчет указателей?
– Нет, ты, должно быть, тоже устала и бредишь от бессонницы.
– Ад и проклятие, упрямый ты осел! Говорю тебе, это проще простого! Молчи и слушай: «Река разрезает острым лезвием долину Авгуров, узкая, глубокая и предательская…»
Грейсон вырвал у нее книгу:
– Ты все это придумала! Не люблю, когда ты меня дразнишь! Сначала сон о Реннате, потом притворяешься, будто читаешь! Никто не сможет так быстро разгадать этот шифр! Это тебе следовало бы писать романы с привидениями!
Она положила руку ему на плечо:
– Грейсон, неведомо по какой причине я сумела понять шифр. Не могу объяснить, но это правда.
Грейсон снова уставился в книгу.
– Ты не сможешь связно перевести текст, если только… Он покачал головой и снова отдал ей рукопись.
– Ладно, я запишу все, что ты продиктуешь. Розалинда снова стала читать:
– «Гладкие черные камни брода пересекают реку, как сожженные караваи хлеба, но камни отвергают ногу человека, потому что созданы для копыта тайбера. Человек может осмелиться перейти реку, только когда в небе стоят три полных кровавых луны, поднявшихся одновременно над горой Оливан. Придерживайся этого правила или умрешь». – Розалинда подняла голову и тоненько пропищала: – Грейсон, где это место? Три полных кровавых луны, поднявшихся одновременно над горой Оливан?
Розалинда вздрогнула.
– Я боюсь.
Она и вправду боялась. Очень.
– Николас знает об этом. Он сказал, что у его деда была копия рукописи.
Грейсон поднял ее и, прижав к себе, стал гладить по спине.
– Я тоже ничего не понимаю. Но ты права: Николасу Вейлу известно многое. Вот только почему именно мне выпало найти эту книгу? Почему старик позвал меня, а не тебя? Ведь именно ты сумела ее прочитать. Готов прозакладывать новое седло, что и Николасу это удастся. И что случилось со стариком? Он словно ждал именно моего прихода, а потом – пуф, и исчез. И теперь все, что осталось у меня в памяти, – это гнилые доски и листья, шумящие на ветру. Честно признаться, я тоже боюсь. Здесь происходит что-то очень странное. Но мы узнаем правду, Розалинда. А теперь начинай диктовать. Я буду записывать.
Страх неожиданно улетучился, сменившись приливом энергии.
– Да, конечно. Знаешь, Грейсон, думаю, что старик отдал книгу в надежные руки. Но прежде чем я начну читать, позволь рассказать тебе мой сон. Я упомянула, что Реннат, главный чародей Востока, говорил со мной.
– Да, но…
– Беда в том, что я ничего не помню.
И действительно, как она ни напрягала память, на ум ничего не приходило.
– Грейсон, я…
Она смотрела на него, немая и беспомощная.
– Почему я ничего не помню? Подробности совершенно улетучились из головы. А ведь сон был таким ясным!
– Какого дьявола тут творится? – прошептал насмерть перепуганный Грейсон.
– Понятия не имею.
Она отстранилась и сжала ладонями виски.
– У меня всегда была прекрасная память! Я даже помню имя девушки, которую ты увел на сеновал в тот июльский день. Сьюзи Аберкромби.
Грейсон восхищенно покачал головой.
– Тебе не полагается знать о таких вещах, – медленно выговорил он. – Я был очень осторожен, тем более что до матери в два счета доходит любая новость подобного рода.
Оба немного помолчали. Грейсон вновь поднял книгу.
– Наверное, мне следовало бы сжечь ее!
– О нет! – ахнула Розалинда, хватая его за руку. – Благодаря ей мы с тобой и Николасом оказались в центре неких событий. Пока еще неизвестно, каких именно, но мы докопаемся до истины. Вот увидишь. Нужно поговорить с Николасом.
Она невольно улыбнулась.
– Ты права, необходимо поговорить с Николасом. Я горячо молюсь, чтобы он сумел подсказать, что делать дальше. Завтра с утра пошлем ему записку. У тебя очень измученный вид. На сегодня довольно.
– Наверное, тебе не захочется ждать, – вздохнула Розалинда. – Вижу, что ты не прочь немедленно мчаться в дом Николаса… нет, он остановился в отеле «Грильон». Я бы с удовольствием побежала вместе с тобой, но ужасно устала.
Грейсон коснулся пальцами ее щеки.
– Доверься мне, я все устрою. До завтра. Пойдем, я провожу тебя наверх.
Розалинда остановилась на ступеньке, глядя на него сверху вниз. Он по-прежнему прижимал к себе книгу.
– Вчера меня занимал только бал в Пинчон-Хаусе. Я надела новое платье, заказанное для меня дядей Дугласом, танцевала не менее чем с тремя герцогами… но сейчас все кажется таким далеким и ненужным! Мы словно очутились на страницах одного из твоих романов, Грейсон!
– Далеким и ненужным… – задумчиво повторил Грейсон.
Они расстались на верхней площадке. Грейсон отправился к себе. Розалинда смотрела вслед, пока он не остановился у двери спальни и, оглянувшись, не помахал рукой.
Розалинда легла в постель и тут же заснула. На этот раз ей ничего не снилось. Она не открыла глаз, пока Матильда не тряхнула ее за плечо.
– Мисс Розалинда! Пора вставать.
Розалинда встрепенулась и, сообразив, что в окна льется свет, поспешно вскочила.
– О Господи, который час?
– Почти десять, мисс Розалинда. Миссис Софи велела посмотреть, не больны ли вы. Я ответила, что вы никогда не болеете и вообще не понимаете, что это такое – страдать от простуды, как я, например. Еще я сказала…
Розалинда поспешно откинула одеяло:
– Да-да, Матильда, понимаю. Вы видели мастера Грейсона?
Матильда скрестила руки на груди и притопнула ногой:
– Он ушел рано, как только скормил последний кусочек бекона своей кошке. И никому не сказал, куда отправился, – так, по крайней мере, мистер Уилликом заявил миссис Фернли.
Розалинда насторожилась:
– Вы не заметили, Матильда, было у него что-то в руках?
Матильда, чьей тайной мечтой было попасть на сцену, постучала пальцем по подбородку и задумчиво прищурилась:
– Да, у него был завернутый в бумагу пакет. И мастер Грейсон так осторожно прижимал его к себе!
Еще бы! Пропади он пропадом! Отправился к Николасу один!
– Я слышала, как миссис Фернли сказала мистеру Уилликому, – продолжала Матильда, – что мастер Грейсон не менее трех раз стучался к вам сегодня утром, но вы почивали на крыльях ангелов.
Что же, значит, он не так уж виноват.
Глава 9
Розалинда металась по гостиной, поминутно поглядывая на часы и скрипя зубами от злости. Где черти носят Грейсона?
Она хотела прочитать «Правила Пейла» прежде Николаса. Конечно, с ее стороны это низко, но в глубине души Розалинда точно знала, что именно ей предназначено прочитать книгу, и притом очень скоро, иначе… иначе что?
Она не знала.
Прошло еще полчаса, прежде чем в комнату вошел Грейсон. Подскочив к нему, она схватила его за руки:
– Я знаю, что ты сделал! Стукнул пару раз в мою дверь, а скорее всего едва дотронулся до нее, и удрал с чувством выполненного долга. Значит, отнес книгу Николасу? Позволил ему прочитать книгу? О, я пущу тебе кровь из носа и уложу одним ударом! Гнусный предатель! Держу пари, Николас, тоже гнусный предатель, был счастлив, видеть тебя, верно?
Когда у Грейсона хватило наглости рассмеяться, Розалинда сунула кулак ему под нос:
– И ты еще смеешь шутить, Грейсон Шербрук? Не боишься, что я собью тебя с ног?
– Здравствуйте, Розалинда.
Розалинда в замешательстве отпустила Грейсона и, повернувшись, увидела стоявшего в дверях Николаса. Он выглядел таким уверенным и опасным… черные волосы разметало ветром, глаза сверкают, высокие черные сапоги так усердно начищены, что она могла бы смотреться в них как в зеркало. Черные брови высоко подняты: кажется, он тоже едва сдерживает смех.
– Вы!
– Кажется, да. Вы действительно считаете нас с Грейсоном гнусными предателями?
– Вы оба, возможно, еще хуже, чем я себе представляю!
– Честное слово, Розалинда, я стучался к тебе, – встрял Грейсон. – И очень громко, но ты, скорее всего, видела во сне, как танцуешь со своими тремя герцогами, вероятно, пытаясь решить, какого из бедных олухов поймать в сети. И что мне было делать? Пришлось одному бежать к Николасу. И конечно, я показал ему книгу. На моем месте ты сделала бы то же самое, и прекрасно это знаешь. Не будь дурочкой!
Николас, не отрывая взгляда от Розалинды, шагнул вперед, взял ее руку и поднес к губам. Изящный старомодный жест, но вполне соответствующий моменту. Его губы обожгли ее руку, глаза по-прежнему весело блестели, а прикосновение…
Розалинда оцепенела, словно громом пораженная. Боже, ведь это всего лишь обычная светская учтивость, но она была потрясена собственным безумным восторгом.
Розалинда безмолвно смотрела на него, не подозревая, что все эмоции: радость, смущение, счастье – написаны на ее лице.
Она смотрела на его губы, которые, наверное, могли быть жесткими и безжалостными, но когда эти губы прижались к ее руке, ей захотелось прильнуть к
