решила спрятать ее и прочитать во время обеденного перерыва.
Я была потрясена, прочитав листовку. Я никогда не слышала о таких идеях: равные права для женщин, право голосовать, право на образование и право получать равную плату за равный труд с мужчинами. Это казалось невероятным, пока я сама не добилась того, что считалось неприемлемым для женщины. И все же иногда меня одолевают сомнения. Трудно представить себе, что когда-нибудь в мире не будет предрассудков. В человеческой природе есть что-то такое, что не допустит этого.
Мне повезло, что у меня был отец, который уважал способности «слабого пола». Он хотел, чтобы я поняла и поверила, что могу добиться всего, чего захочу. «Пинк, чтобы иметь что хочешь, надо захотеть этого всем сердцем, и тогда работай головой и никогда не сдавайся. Успех приходит не сразу. У меня всегда так было».
В тот день на заводе я прочитала высказывание Луизы Мишель, которое запало мне в душу: «Человечество состоит из двух частей: мужчин и женщин. И равенства не будет до тех пор, пока „сильная“ половина повелевает „слабой“. Каждая женщина должна иметь право быть равной. Мольер сказал, что женщина — это „суп“ мужчины. Я не хочу быть чьим-то супом».
Эти слова придают мне уверенности каждый раз, когда я начинаю колебаться.
Луиза Мишель, прозванная Красной Девой за радикальные политические убеждения и отказ от замужества, овеяна легендами. Она сражалась на баррикадах, ее шляпа и одежда пробиты пулями, но сама она осталась целой и невредимой.
Легенда началась здесь, на Холме, восемнадцать лет назад. Луи Наполеон, племянник великого Бонапарта, взошел на французский престол как император Наполеон III. Хитрый канцлер Пруссии Бисмарк втянул его в войну против немцев, к которой Франция не была готова, в результате прусские войска штурмовали ворота Парижа.
После этого конфликта автократическое правительство роялистов пало и возник политический вакуум. Революционеры, «красные» всех мастей — анархисты, социалисты, коммунисты и прочие — рвались к власти. В обстановке хаоса родилась Коммуна, правительство простого народа как исторический эксперимент.
Вскоре войска республиканского правительства, контролировавшего остальную часть Франции, вступили в Париж и начали теснить защитников Коммуны. Последние сражения происходили на Холме, и республиканские силы одержали верх. Но Луиза Мишель, пламенная предводительница женских отрядов Коммуны, не отказалась от своих идеалов. Выйдя на свободу после нескольких лет тюремного заключения, она снова начала вести агитационную работу, призывая рабочих убивать владельцев заводов и захватывать заводы. С этим я не могу согласиться. Я не считаю, что убийство может служить способом решения проблем.
Уже почти темно, когда я дохожу до площади Бланш. Ее голос разносится по всей запруженной людьми площади. Она стоит на фургоне в своем традиционном одеянии: во всем черном за исключением шарфа. Она заявляет, что шарф, который носят революционеры, красный, потому что залит кровью народа.
Ее черные как смоль волосы гладко зачесаны назад. Для женщины у нее довольно суровый вид — узкое лицо с патрицианским носом и большой лоб. Она не красива в салонном понимании красоты. В ней чувствуется сила: в ее голосе, жестах пламень, рвущийся изнутри. Я заворожена ее яркой, зажигательной речью.
— Заводы закрываются не потому, что нет сбыта продукции, а потому, что фабриканты сговорились сломить хребет французским рабочим! Не дать им заработать на хлеб, заставить их голодать, заставить голодать их семьи, их детей. Когда рабочие будут видеть, как страдают от голода их дети, они согласятся на нищенскую зарплату.
Одобрительные возгласы раздаются в толпе. Собравшиеся настроены гораздо дружелюбнее, чем накануне вечером, — ее слова обращены к монмартрским рабочим и богеме.
— Мы, обездоленные, требуем хлеба для всех, образования для всех, работы для всех, независимости и справедливости для всех! Худший тиран не тот, кто берет вас за горло, а тот, кто заставляет туже затянуть пояса. Не тот, кто бросает нас за решетку, а тот, кто заставляет вас голодать!
В толпе снова слышатся возгласы одобрения.
— На виселицу тиранов! — что есть силы кричит стоящая рядом со мной женщина. — Смерть подонкам!
— Вы не задавались вопросом, почему только бедные умирают от гриппа? Я скажу вам: их губят пары ядовитых веществ, сбрасываемых в канализацию в бедняцких районах. Оставшиеся в живых будут рабами богатых!
Кто-то дает ей знамя. Она поднимает его, чтобы толпа могла видеть — это черное знамя анархии.
— Бедные не станут свободными, пока фабриканты не будут висеть на воротах своих замков! Мы сплетем веревки на деньги, которые они украли у рабочих!
В толпе начинается суматоха, когда всадники врываются на площадь. Меня толкают на краснолицего мужчину, поддавшегося общей панике. Он задевает меня локтем, и я валюсь на землю. Сильные руки подхватывают меня и ставят на ноги. Мое тело прижимают к столбу, а руки обхватывают меня сзади вместе со столбом. Вокруг неимоверная давка. Глаза слезятся, я едва дышу. Паника прекращается почти так же быстро, как началась. Руки, удерживавшие меня, разжимаются, и я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить моего спасителя.
— Вы!
25
Протискиваясь сквозь толпу с площади Бланш, я благодарю Жюля Верна и спрашиваю:
— Вы перекусите со мной? Я умираю от голода.
— Да. — Он берет меня под руку, отчего мое сердце тает, и ведет в кафе на бульваре Клиши.
— Как вы здесь оказались? — спрашиваю я, заподозрив, что он следил за мной.
— Я находился недалеко отсюда и слышал, что должна выступать Красная Дева. Я увидел вас в толпе.
Хотя его ответ звучит убедительно, что-то в его голосе настораживает меня. Я улыбаюсь и меняю тему:
— Она потрясающая женщина, не правда ли?
— Это фанатик, который должен сидеть в тюрьме.
Вот и весь разговор о политике.
Ужинать еще рано, и мсье Верн заказывает красного вина, тарелку сырного ассорти, хлеб и оливки. К заказу я добавляю минеральную воду.
Я улыбаюсь как сама невинность.
— В таких интересных местах, как Монмартр, я никогда не бывала. Всего за два дня я лицезрела красочный карнавал, присутствовала на двух политических митингах, была свидетелем двух убийств, а меня саму чуть было не убили.
Верн на секунду замолкает.
— Мадемуазель, вы были на волосок от смерти.
— Вот как?
— Сегодня я пригрозил вам, что вас могут арестовать и отправить в психиатрическую больницу. Советую вам отнестись к этому разговору со всей серьезностью, иначе мне придется привести в исполнение свою угрозу.
— Со всей серьезностью? За кого вы меня принимаете? — Я бросаю салфетку на стол и встаю. Этот высокомерный человек уже достал меня. — Я пришла к вам с искренними намерениями обсудить серьезную проблему, касающуюся вас, и не хочу, чтобы мне угрожали.
— Сядьте, вы привлекаете внимание.
