том, что в ней часто скрывается и более грозное оружие.
Фредерик, высокий и широкоплечий, не отступавший перед атакой слонов, выглядит как солдат, готовый к бою.
— Да пошел ты! — Моряк отпускает рукоятку ножа. — Надо же, какие важные господа. — Он снимает бескозырку и, размахивая ею перед собой, по-клоунски кланяется. — Адью, ваши светлости.
Он удаляется, и Фредерик предлагает мне руку.
— Спасибо, — говорю я ему.
— Я вмешался только для того, чтобы вы не обидели морячка.
Я проникаюсь к нему теплотой.
— Ничто так не возвышает мужчину в глазах женщины, как его порыв защитить ее честь.
— Неприятный тип. Наверное, частенько заглядывал на дно бутылки рома и теперь слоняется как неприкаянный и живет на морском берегу. В теплых странах таких встретишь чуть ли ни на каждом шагу. Они ленивы, работать не хотят, питаются выловленной в море рыбой, сорванными с деревьев фруктами и тем, что могут утащить. — Когда возвращается Сара, выясняется, что Фредерик приготовил сюрприз: — Вот вам кое-что на память о Коломбо. — Каждой из нас он дает по золотому талисману. — Это вождь обезьян, который даровал острову мир, уничтожив демонов. Он приносит счастье тем, кто живет и действует с добрыми намерениями.
Мы обе благодарим его, но я, птичка-невеличка, не забыла, что Фредерик собирался купить мне подарок до того, как появилась божественная Сара.
Но и золотая обезьяна очаровательна.
После возвращения в гостиницу Фредерик провожает нас до наших номеров. Сначала мы прощаемся с Сарой, потом подходим к моей двери, и он удивляет меня.
— Вы особенная женщина, Нелли Блай. Когда я увидел эту вещь, то понял, что она должна принадлежать особенной женщине.
В его руке на золотой цепочке висит синий сапфир — цвета его глаз.
Я онемела, ошеломлена. Тотчас я испытываю чувство вины за ревность.
— Я… я не знаю, что сказать. — Я хватаюсь за лацканы его пиджака и встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. — Спасибо.
Когда я хочу идти, он останавливает меня за плечо и поворачивает лицом к себе. Прежде чем я успеваю сообразить, он наклоняется и целует меня. Это долгий поцелуй.
— Пожалуйста.
У меня нет слов.
Я прибегаю в свою комнату и прикладываю цепочку к шее.
Сердце сильно бьется. Мне не хватает воздуха. Я чувствую жар во всем теле.
Я узнаю симптомы.
Я влюблена до безумия в Фредерика Селуса.
На доске в коридоре отеля написано, что пароход «Ориентал» отплывет в Китай завтра утром в восемь часов.
Надеюсь, это моя последняя ночь в Коломбо. Завтра начнется следующий этап моего путешествия — в Китай. Я засыпаю быстро, устав от дневных событий, но просыпаюсь вся в поту, потому что не открыла балконную дверь.
Встав с постели, я беру одеяло и подушку и устраиваю себе спальное место на балконе в плетеном кресле. Я наслаждаюсь легким ночным ветром и лунным светом, льющимся на землю.
Мой балкон выходит в большой внутренний двор гостиницы. Уже поздно, но гостиничный бар открыт, и мужчины сидят на террасе, наслаждаясь бренди, табаком и тихой беседой.
Знакомая фигура на левой стороне террасы бросается мне в глаза. Я узнаю большую широкополую шляпу Фредерика Селуса.
Слишком темно, чтобы разглядеть его и понять, с кем он разговаривает, но я продолжаю наблюдать, и воспоминание о его особом подарке согревает сердце.
Беседа прерывается, Фредерик проходит через террасу и направляется к входу в здание. Он замедляет шаг под газовыми фонарями, и я вижу, что это действительно Фредерик в своей шляпе.
Человек, с которым он разговаривал, пересекает внутренний двор и идет к выходу на улицу. Когда он оказывается в свете газовых фонарей, я ахаю.
Это моряк с рынка.
39
Я просила разбудить меня в пять часов и вскоре после подъема выхожу из гостиницы.
Поскольку Сара предупредила меня, что для нее это слишком рано даже подумать о том, чтобы открыть глаза, я отправляюсь одна.
Правда, она спрашивала меня, пойду ли я с ней несколько позже покупать драгоценности, но я ответила, что буду очень нервничать, пока не найду дорогу к пароходу, на котором поплыву в Китай. Поэтому, мол, я хочу выйти пораньше.
На самом деле мне нужно было побыть одной и привести в порядок мысли, кружащиеся в голове.
Фредерик и моряк разыграли на рынке комедию. Они знали друг друга. Но зачем им понадобилось притворяться и обманывать меня?
Что Фредерик сказал тому человеку? «Ты ошибся». Этим охотник предупреждал моряка, что он подошел не к той женщине.
Ему нужно было подойти к Саре.
Фредерик не защищал меня от моряка, а оберегал тайну, скрывающуюся за тем, что они замышляли. И Сара имеет к этому прямое отношение. И ее роль здесь, конечно, ведущая.
Какая же тогда отводится мне? Роль объекта романтического интереса одного из главных действующих лиц? Я должна отводить внимание от сговора, в котором задействованы две звезды? Поэтому меня чуть не прибили на носу «Виктории» как дублершу женщины, занятой на первых ролях?
Но тогда при чем тут многозначительный подарок, который мне сделал Фредерик, — сапфир, растопивший мое сердце?
— Кость, брошенная собаке.
Я говорю так громко, что прохожие на улице оборачиваются и смотрят на меня.
Когда я думаю о Фредерике при дневном свете, когда чувства не господствуют над разумом, все сводится к одному: если бы он не заявил, что лично разговаривал с мистером Кливлендом, мои настойчивые утверждения, что последний был убит на рынке, заслуживали бы доверия.
И опять-таки Фредерик убеждал меня, что он отговаривал Уортона и капитана отдавать меня под арест.
Кажется, Фредерик всячески старается, чтобы я оставалась на виду, под его контролем.
Означает ли все это, что моя роль — стать жертвенной овечкой?
Совершив последнюю часовую прогулку по улицам Коломбо, я иду на причал, где пассажиров уже перевозят на борт «Ориентала».
Фредерик находится там и разговаривает с Уортонами и фон Райхом. Сара прибывает вслед за мной. Я становлюсь в очередь со своими врагами, и мы вместе дожидаемся лодки.
Неизбежная участь репортера, как заметили бы поэтому поводу парни из новостного отдела нашей редакции.
Фредерик поворачивается ко мне:
— Для аутригера слишком ветрено.
