— Заняты омелой, я думаю, — сказал Баррет. — А что ты хотел? Я собираюсь уходить. — Он бросил на Джеймса нетерпеливый взгляд.
— Собираешься увидеть ее?
— Да, — сказал Баррет.
— Ну, тогда это может тебе помочь. Считай, что я заранее вручаю тебе мой рождественский подарок. — Джеймс кинул ему большой конверт.
Баррет одним ловким движением поймал его и сорвал печать.
— Мне это не нужно, — сказал он, взглянув на собственное брачное свидетельство. Он собрался бросить бумагу в пламя, но Джеймс остановил его руку.
— Я бы не хотел, чтобы ты им швырялся, — сказал он. — Это не фальшивка.
Баррет удивленно уставился на него.
— Я тебя сейчас убью! Ты понимаешь, через какие круги ада ты заставил нас с ней пройти?
— Я всего как день узнал, что Гибберт был не только актером. Прежде чем поступить ко мне на работу, он принял духовный сан.
— Я тебе не верю.
Джеймс отступил на шаг, загадочно улыбаясь.
— Ты все заранее спланировал! — Баррет замахнулся на него.
Джеймс вскинул кулаки.
— Черт бы тебя побрал! Ты должен меня благодарить. Она твоя жена. Теперь ты можешь заставить ее вернуться.
— Премного благодарен! — Баррет с размаху ударил Джеймса в скулу и с удовлетворением смотрел, как тот пошатнулся и сделал шаг назад.
— Ну хорошо, хорошо. — Джеймс, улыбаясь, поднял руки. — Квиты.
Баррет опустил кулаки, пряча стихающий гнев за такой же хитрой улыбкой.
— Нет, подождем, когда я возмещу потери.
Джеймс взглянул на него с опаской и потрогал глаз.
— Ладно, главный вопрос мы утрясли. А теперь скажи, есть ли вести от Фенвика?
— Я получил от него письмо сегодня утром. Он в Глазго. Я написал ему, что здесь все в порядке и он может спокойно возвращаться.
— Значит, дело закончено, не считая твоей женитьбы, — задумчиво сказал Джеймс, поблескивая глазами.
— Уж не думаешь ли ты снова вмешаться? — рассердился Баррет. — Хватит! Достаточно того, что ты сделал. Убирайся к черту! Отправляйся писать свои отчеты и продолжай свою слежку.
Джеймс посмотрел на него со свойственной ему улыбкой, не трогавшей глаз.
— Именно это я и собираюсь делать. Счастливого Рождества!
— И тебе того же. — Баррет выждал, когда его кузен удалится из комнаты, и подхватил лежащее возле ноги брачное свидетельство.
Находясь за несколько кварталов от Пеллем-Хауса, Меган как раз в это время услышала женский крик. Жалобное стенание, казалось, заполнило весь дом. Она посмотрела на дверь гостиной и поморщилась. Голос Холли по-прежнему звенел в ушах. Драйден и Брок сидели напротив за карточным столиком, строя друг другу рожицы.
Совершенно не думая, так как ум ее был занят наполовину Холли, наполовину Барретом, Меган выложила на стол карту. Если б он хоть чуточку заботился о ней, ему следовало бы смирить свою гордыню и заставить себя извиниться. Но он этого не сделал.
Драйден посмотрел на карту:
— Это же дама червей.
— Ах да. — Меган забрала карту обратно, чувствуя, как из-за тяжести на сердце вдруг стало трудно дышать.
Воздух прорезал еще один крик.
Драйден поднял глаза на потолок и сказал:
— Уже скоро.
— Через минуту она будет ругаться на папу, — сказал Брок, изучая свои карты.
Меган нахмурилась:
— Ругаться?
— Не то чтобы очень сильно, — сказал Драйден, — но наверняка выскажет ему, что она чувствует, лежа там.
Брок пошел королем треф.
— Прошлый раз она кричала, что это несправедливо, когда женщина вынуждена рожать целых полчаса.
— Я надеюсь, она не разбудит Лоуренса, — сказал Драйден, насупясь. — За ночь он с ума сойдет от этих криков.
Меган сглотнула комок в горле и потерла живот. Неужели она будет так же пронзительно кричать на Баррета, когда придет ее время? После того, что он сделал, — определенно.
— Вы не возражаете, если я вас оставлю? Я не могу сосредоточиться на игре. Пойду разыщу вашу сестренку. — Она положила на стол свои карты.
— Она на чердаке, — сказал Драйден, между делом пытаясь заглянуть в карты брата.
— Перестань жульничать!
Меган слышала, как Драйден и Брок продолжают препираться, но их голоса постепенно затихали, по мере того как она поднималась по ступенькам. Через четыре марша она дошла до верха. Дверь чердака была оставлена открытой. По ее зазубренному поцарапанному краю бегали блики от тусклого венчика свечи. С чердака тянуло запахом старья. Меган зябко поежилась и потерла руки. Перешагнув через последнюю ступеньку, она пошла мимо шляпных коробок и старого комода с лежащим сверху сломанным креслом к большому сундуку. В его ручку и была воткнута свеча. Курившийся над пламенем легкий дымок возносился к длинной веренице стропил под голыми скатами крыши.
Меган увидела Энни. Она стояла перед открытым окном, молитвенно сложив руки. Серебристый свет луны падал на ее белокурые волосы и лицо, делая ее похожей на ангела.
Энни подняла головку и воздела глаза к небу.
— Святой Николай, ты сам знаешь, что я хотела бы иметь сестричку. Но сейчас для меня это не так уж важно — лишь бы с мамой все было хорошо. И если родится мальчик, я тоже буду рада. Любой мальчик, который появляется на свет в сочельник, есть благословение Божье. В самом деле, я буду счастлива. И я совсем не против, если это произойдет не в деревне, потому что тогда мы сможем провести это Рождество здесь. Я уверена, ты все знаешь, где нам предстоит быть. — Девочка громко вздохнула и продолжила: — И еще я хочу обратиться к тебе совсем с другой просьбой. Это касается лорда Уотертона и леди Меган. Святой Николай, люди должны быть вместе с теми, кого они любят. Ты так не считаешь? У каждого из нас в этом мире есть своя пара, родная душа. Я уверена, что лорд Уотертон нашел ее в леди Меган. Они должны быть вместе. Я знаю, что прошу исполнить сразу два желания. Но я постараюсь на следующее Рождество не просить ничего… Нет, я беру свои слова обратно. Я попрошу тебя принести радость всем детям на земле. И это будет моим желанием на весь год. Ты мне его засчитаешь?
Меган шла ободрить Энни, так как знала, что девочка беспокоится за свою мать и младенца, но получилось наоборот. Молитва Энни так глубоко тронула сердце, что все отчаяние каким-то чудесным образом вдруг улетучилось.
— Привет, — тихо сказала она, чтобы не напугать девочку.
Энни обернулась:
— Это вы, леди Меган.
— Да, моя милая, это я. — Меган нагнулась и поцеловала ее в щеку.
Девочка вопросительно взглянула на нее.
— Ты просто чудо. — Меган улыбнулась и погладила Энни по голове. — Не надо долго стоять у окошка. Здесь очень холодно. Ты можешь простудиться.
— Не буду, — сказала Энни. — А вообще я люблю молиться перед открытым окном. Тогда я чувствую себя ближе к небу. Сейчас я закончу, — добавила она.
Меган улыбнулась ей напоследок и направилась к выходу.
Энни снова повернулась к окну и продолжила свою молитву:
— Возможно, я перехожу все границы, но нельзя ли сделать так, чтобы младенец появился на свет поскорее?..
Обратный путь был куда легче, нежели наверх. Спустившись на один этаж, Меган услышала в конце лестницы чей-то топот. Может, кто-то принес известие о младенце? Она подобрала подол и поспешила дальше. Приблизясь к лестничной площадке между вторым и первым этажами, она посмотрела вниз и увидела Баррета.
Он остановился как вкопанный.
Она тоже.
В течение минуты она разглядывала непривычную картину. Баррет был без галстука и без жилета — в одной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Непричесанные волосы в беспорядке спадали вокруг лица, подбородок покрывала щетина, наверное, нескольких дней давности. Под глазами снова появились темные круги. Меган никогда не видела его таким измученным и… божественно красивым!
Баррет всматривался в ее лицо взглядом затравленного животного. Их разделяли двадцать ступенек, но не расстояние ощущала она, а барьер неловкости. «Ну не молчи. Скажи хоть что-нибудь». Она ждала под неистовый стук своего сердца, чувствуя, как к ней возвращается прежняя неуверенность. Почему он ничего не говорит, только смотрит? Что он хочет? Доставить ей еще больше горя?
Меган больше не могла выносить молчания.
— Зачем ты пришел сюда? — Голос ее прозвучал резче, чем она хотела. Слова звонко разнеслись по лестничной площадке.
— Я пришел увидеть тебя, Принцесса.
Когда она услышала проникновенный голос, прошептавший это ласковое имя, у нее встал ком в горле.
— Ты уже видел меня, — с трудом сказала она. — И что теперь? Ты пришел лгать мне дальше? — В глубине души она желала услышать в ответ, что он ее любит. Ей хотелось знать, страдал ли он так же, как она, после того как ее сердце разбилось вдребезги.
Баррет по- прежнему изучал ее лицо.
— Я надеялся… — начал он, но не стал продолжать и повернулся, чтобы уйти.
Какая она глупая! Он не любил ее! Мать была права, когда говорила, что ее никто никогда не полюбит. Меган чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
И вдруг он остановился.
— Черт побери! — И помчался к ней, перепрыгивая через несколько ступенек. — Прости меня, Меган. Я сделаю все, чтобы мы с тобой помирились. Я люблю тебя. — Он привлек ее к себе.
От этих слов у нее запрыгало сердце, но, стараясь казаться равнодушной, она сказала невыразительно:
— Ты любишь? Разве можно верить тебе?
— Я знаю, что не заслуживаю твоего доверия. Но если ты позволишь, я надеюсь вновь его завоевать.
Вглядываясь в синий омут его глаз, она увидела свет любви.
— Может быть, и позволю, — неожиданно для себя сказала
