– Что вы! Я очень боюсь штор, – покаянным голосом сказал он. – Я говорю вам, что хочу красные шторы, а вы спрашиваете меня, какой именно оттенок красного мне больше нравится – алый, темно- красный или вишневый. Затем вы спрашиваете, какой материал для штор я предпочитаю: парчу или ткань с вышивкой, с бахромой или без бахромы. Для меня это прямой путь в психиатрическую лечебницу. Леди Литби рассмеялась.
– На этот раз вам нечего опасаться, – тут же заверила его Шарлотта, – поскольку речь пойдет о прачечной.
– Только этого мне не хватало! – Дариус вздохнул.
– Мы имеем в виду постройку на территории вашей усадьбы, где раньше стирали, – терпеливо объяснила Лиззи. – Туда сейчас складывают грязное белье.
Дариус нахмурился:
– А я думал, Гудбоди куда-то отсылает мои вещи, предназначенные для стирки…
– Ваши личные – возможно, но есть еще постельное белье, кухонные полотенца, спецодежда, фартуки и все такое прочее. Раньше, проживая один, вы могли сдавать белье в стирку в другом месте или раз в неделю приглашать прачку, однако, если ваши обстоятельства изменятся, вам наверняка придется нанять на постоянную работу прачек, которые будут проживать в доме.
Дариус вскипел. Да где же, черт возьми, он напасется денег, чтобы еще и прачкам платить? Прежде всего ему нужны деньги для Пипа!
Наверное, у него на лице отразилось отчаяние, потому что Шарлотта поспешила успокоить его:
– Ваша прачечная почти не требует ремонта, и мы уже приказали сделать там уборку. После этого прачки могу начать работать.
– У меня сейчас очень много дел, – стараясь сохранять спокойствие, сказал Дариус. – Как только я закончу их, обязательно загляну в прачечную.
– Что ж, тогда мы не будем больше отрывать вас от работы, мистер Карсингтон. – Лиззи повернулась и вышла из комнаты, а Дариус поспешил подойти к Шарлотте, которая собиралась последовать за мачехой.
Дотронувшись до ее руки, он негромко произнес:
– Давайте встретимся в прачечной через полчаса…
– Вот как? А что мне сказать Лиззи?
– Все, что угодно, кроме правды.
Прошло более получаса, прежде чем Шарлотте удалось незаметно ускользнуть из дома, потому что именно в этот день Молли решила поехать вместе с ней в Бичвуд, и Шарлотта не сразу догадалась послать ее к экономке узнать, куда девать ворохи платьев леди Маргарет, которые они обнаружили в комнате. Шарлотта прекрасно понимала, что консультация наверняка будет сопровождаться чаепитием, потому что миссис Эндикотт захочется завязать дружбу со слугами из большого дома по соседству. Будучи служанкой дочери лорда Литби, Молли стояла на высшей ступеньке иерархии слуг – так же как и служанка леди Литби.
Среди всей этой суеты – снующих туда-сюда бесчисленных строителей и слуг, постоянного стука и шума – улизнуть из дома было пустячным делом. Гораздо труднее оказалось незаметно прокрасться к прачечной, которая располагалась дальше от дома, чем остальные хозяйственные постройки.
К счастью, к этому времени Шарлотта успела освоиться на территории бичвудской усадьбы и нашла тропинку, откуда ее трудно было заметить. Она решила, что, если все же ее кто-нибудь увидит, она сумеет выкрутиться, придумав оправдание на ходу, тем более что у нее был очень большой опыт по части уверток и обмана.
Хорошо хотя бы, что не нужно больше ни лгать Карсингтону, ни притворяться, ни что-либо скрывать. С ним она может быть свободной, может оставаться самой собой.
От этой пьянящей мысли Шарлотта испытала легкое головокружение или, может, ее голова кружилась от счастья?
Наконец Шарлотта дошла до прачечной и взялась за ручку двери. В то же самое мгновение дверь распахнулась и чьи-то руки схватили ее.
Конечно, это был Дариус. Закрыв дверь, он привлек Шарлотту к себе и поцеловал, а она ответила на его поцелуй, целиком отдаваясь нахлынувшей страсти.
От Дариуса пахло свежестью, этот запах казался Шарлотте знакомым и родным. Его сюртук хранил тепло солнечного дня, и таким же теплым был его поцелуй. Шарлотта готова была вот так стоять с ним всю жизнь, прильнув к нему, целуясь с ним до головокружения, не думая и не заботясь ни о чем.
Однако поцелуй закончился так же резко, как и начался. Дариус оторвал губы от ее губ, и их объятия разомкнулись. Затем, отодвинувшись от Шарлотты, он неожиданно серьезно сказал:
– Нам нужно поговорить.
Оттого что он отстранился от Шарлотты и заговорил с ней таким серьезным тоном, вся теплота сразу куда-то исчезла.
И тут вдруг Шарлотта неожиданно вспомнила так ясно и отчетливо, словно это было вчера: голос Джорди в тот их последний день. Он точно так же внезапно стал серьезен. «Мы не можем видеться так часто, – сказал тогда Джорди. Люди будут судачить о нас. Мне лучше на время уехать».
– Возможно, мне придется кое-куда съездить, – неловко стал объяснять Дариус.
Шарлотта покачала головой – она отказывалась в это верить. В ушах у нее зашумело, сердце отчаянно забилось. Зачем тогда он ее целовал? Чтобы сообщить, что уезжает?
– Вам плохо? – услышала она сквозь шум в ушах.
