Ливень начался на рассвете. Сопровождали его оглушительные раскаты грома и слепящие вспышки молний чуть ли не в полнеба. Разыгравшийся ветер задул с удесятеренной силой, злобно завывая между стропилами под крышей. Рейф сел посреди кучи одеял и с беспокойством посмотрел вверх.
– Черт возьми, – пробормотал он, когда у него на глазах на сено весело устремились журчащие водопады дождевой воды.
При каждом порыве ветра конюшня угрожающе скрипела. Из стойла донеслось тревожное ржание Аристотеля. Перед мысленным взором Рейфа возникли руины западного крыла усадьбы, и он торопливо начал одеваться. Подойдя к стойлу, он надел на своего гнедого недоуздок и вывел коня наружу.
Гроза, несомненно, разбудила и Фелисити, потому что, когда Рейф толкнул единственную нормально открывающуюся створку входной двери, она уже ждала внутри – в прелестном, запахнутом на груди халатике, с шалью, предусмотрительно наброшенной на плечи, и распущенными по плечам роскошными иссиня-черными волосами. Видение из его недавнего сна, внезапно ставшее явью. По крайней мере именно так Лис выглядела в самом начале сновидения. К тому моменту, когда он, к собственному неудовольствию, проснулся, одежды на ней было значительно меньше.
– Доброе утро, – поздоровался Рейф и улыбнулся, почувствовав, как уже знакомая жаркая волна прокатилась по телу. Самым мудрым поступком с его стороны со времени его прибытия в поместье был тот незабываемый «легкий поцелуй». Вообще-то даже ледяной дождь не охладил воображения молодого человека, а оно дарило ему картины одна соблазнительнее другой, где главной героиней была Фелисити Харрингтон.
– Надеюсь, вы явились не для того, чтобы завести лошадь в мой дом?
Улыбка сползла с его лица.
– Вообще-то я пришел сюда именно с этой целью.
– Здесь не конюшня.
– Вашу конюшню и конюшней-то назвать нельзя. Я, между прочим, не собираюсь сидеть и дожидаться, когда она погребет под своими обломками моего Аристотеля.
– Я не разрешаю, – твердо проговорила Фелисити и решительно скрестила на груди руки.
Рейф недобро прищурился.
– Если вы хотите, чтобы я привел в порядок эти двери, – он как мог старался говорить доброжелательно и спокойно, стремясь не обращать внимания на хлеставший по спине дождь, – то позволите завести гнедого в прихожую. – Рейф последовал ее примеру и тоже скрестил руки на груди. – В ином случае вам представится прекрасная возможность все сделать самой.
Он с интересом наблюдал за отражением на ее лице нелегкой душевной борьбы.
Наконец Фелисити со вздохом уступила:
– Хорошо. Но только в прихожей, а как только дождь перестанет, я ни секунды его не потерплю. Ясно?
– Без вопросов, – кивнул головой Рейф.
К чести Аристотеля, он не просто вошел, а вступил в прихожую с таким видом, будто только тем и занимался, что захаживал в дома с парадного входа. Правда, поначалу конь плотоядно потянулся мордой к стоявшей под лестницей вазе с аппетитными маргаритками, но, получив по носу от хозяина, оставил букетик в покое.
– Видите? – Рейф торжествующе улыбнулся Фелисити, стоявшей неподалеку с каменным выражением на лице. – Истинный джентльмен.
– Угу. А как насчет…
Над головой у них грохнуло с такой силой, что казалось, небо разорвало пополам. Фелисити оборвала фразу и заметно вздрогнула. Со второго этажа донесся пронзительный крик Мэй:
– Фелисити! Фелисити!
Рейф оказался проворнее. Прыгая через две ступеньки, он в мгновение ока взлетел по лестнице на второй этаж. К нему стремглав бросилась худенькая фигурка в ночной рубашке и изо всех сил прижалась к его груди.
– Крыша! Крыша падает! – кричала Мэй, с неожиданной для ребенка силой обхватывая Рейфа руками.
– Нет, никуда крыша не падает, не бойся, – проговорил он самым спокойным тоном, на какой был сейчас способен, осторожно приобняв узенькие детские плечи и толком не зная, что теперь делать. С ветреными дамами он справлялся без труда, но вот с перепуганными до смерти маленькими девочками ему дела иметь еще не приходилось. – С тобой ничего не случится, Мэй, поверь.
Неожиданно рядом оказалась Фелисити. Опустившись на колени на потрепанный ковер, она принялась ласково гладить младшую сестренку по дрожащей спинке и спутанным после сна волосам, приговаривая:
– Тише, Мэй, тише. Тебе просто приснился дурной сон, только и всего. Крыша никогда больше не упадет.
– Откуда ты знаешь? – глухо всхлипнула девочка. Рейф осторожно оторвал от себя Мэй и присел рядом. Та немедленно обхватила его за шею и прилепилась к нему крепче, чем морской моллюск к подводной скале.
– Святой Боже, Мэй! – выдохнул Рейф. – Да ты и гиппопотама задушишь!
– Нет, я не сумею, – возразила она, уткнувшись носом ему в плечо. Если бы он уже не был промокшим до нитки, ее слезы быстро выправили бы положение.
– Позволь не согласиться с тобой в этом вопросе, – хмыкнул он и, обняв Мэй за плечи, принялся ласково ее укачивать. – Все в порядке, не бойся. Я привел Аристотеля в прихожую. Знаешь, никогда бы
