– Неужели?
– У нас есть только гичка, – проговорила она сухо. Одномачтовая гребная шлюпка не очень-то подходила для дальних путешествий. – Придется ждать проходящего мимо фрегата, а это большая редкость.
Он весь напрягся.
– Но ведь это ужасно!
– А до тех пор вы будете наслаждаться нашей заботой.
– Почему-то легче мне от этого не стало!
Она положила изящную руку на простыню рядом с его животом.
– Вам больно?
Вопрос прозвучал с явной надеждой на положительный ответ.
Она слишком хорошо знала, что рана сделала его беспомощным. Ему хотелось приподняться, притянуть ее к себе, показывая, что на это у него достаточно сил. Затащить на кровать… Джеймс мог поцеловать ее в крепкие губы и воскресить былое желание. В этом тихом месте, прежде чем вернуться в реальную жизнь, быть может, у них получится украсть миг блаженства…
– Нет, не очень, – ответил он.
Она нажала. Боль кинжалом вонзилась в тело – это была действительно жестокая месть.
– О Господи! – выкрикнул Джеймс. Она подняла руку. Стало чуть легче.
– Черт возьми, женщина!
Она спокойно посмотрела на простыню, укрывавшую Джеймса до груди и обнажавшую часть торса и руки. Интересно, сильно ли просвечивали его ноги, живот и твердеющее свидетельство его мужественности?
Что бы она там ни увидела, это ей определенно понравилось. Она следила взглядом за его мышцами, дошла до плеча и жилок на горле. Сейчас не выдержит и оближет губы, потом наклонится над ним, зная, что он не в состоянии бороться. В любую секунду украдет поцелуй, который отказалась закончить жаркой английской ночью прошлым летом.
Но пришлось Ардмору довольствоваться раздраженным взглядом, хотя кровь от этого кипеть не перестала.
– Нечестно, – сказал он, – я лежу здесь совершенно беспомощный.
Он обхватил ее запястье. Она смотрела, широко открыв глаза. Зрачки расширились так, что черный цвет почти совсем поглотил голубой. Он думал, что она отпрянет и заговорит издевательским тоном, но Диана не отводила взгляда, а полная грудь поднималась и опускалась в такт с учащенным дыханием. Красивые все-таки у нее глаза! Тут она очень медленно провела пальцем по его загорелой шее – будто искра попала на обнаженную кожу. За эту женщину стоило драться на дуэли. Нет, подумал Джеймс, это слишком цивилизованно. В Лондоне мужчины должны сражаться, как дикие звери! Забыть обо всех никчемных светских манерах и о слове «этикет». Любой мужчина будет стремиться овладеть ею и подчинить себе.
Она хочет поиграть? Что ж, он не против. Джеймс провел большим пальцем по внутренней стороне ее запястья. Какая мягкая кожа… Милая Диана, останьтесь, продолжайте вашу игру.
– Помните, я же говорил вам, – прошептал он, – мы хорошо поладим.
Она взглянула на него с неожиданной ледяной яростью и резко убрала руку.
– Ты первая начала, любовь моя. – Он положил руку под голову. – Как там лейтенант?
Диана бросила на него спокойный безразличный взгляд.
– Ему уже лучше. Отец полагает, что он скоро поправится.
– Хорошо. А сколько мы уже здесь находимся?
– Три недели, – отрезала она. Не может быть!
– Три-и?
Он поднес руку к лицу: бороды не было.
– Вы были очень больны. Мы боялись, что вы умрете.
Судя по тону, она бы несильно расстроилась. Три недели… черт.
– Сейчас вам нужен отдых, – звонко проговорила она. – Позову Джессапа, чтобы сменил повязки.
– Подождите минуту. Я хочу поговорить с вами.
Она приложила пальцы к губам, глаза сверкали подобно северным звездам.
– А я не имею ни малейшего желания. Я уже все вам сказала.
– Да, я помню. Вы велели мне вернуться в то болото, из которого я вылез. И не утруждались в выборе выражений.
– Кажется, это произошло, после того как вы кинули в меня полбулки.
– Да, но только после вас. Вы хороший стрелок.
Она резко отвернулась, а он засмеялся.
