Оставьте нас, – приказал Генрих. – Мы желаем поговорить с этой леди наедине.
Все удалились, оставив Эмили наедине с королем. Она сжала похолодевшие руки и устремила взгляд в пол.
Генрих подошел ближе и остановился.
– Вы прелестная девушка, – сказал он. – Вероятно, мы поступили необдуманно, отдав вас под опеку Дрейвена?
– Ваше величество, я…
– Разве мы приказали вам говорить?
Эмили испуганно замолчала.
– Значит, – продолжил Генрих, – вы можете выполнять приказания.
Эмили согласно кивнула, вперив взгляд в позолоченные туфли короля:
– Хорошо.
Король помолчал, а затем сердито спросил:
– А теперь скажите нам: Дрейвен – отец вашего ребенка? Да или нет?
Эмили закусила губу, не желая отвечать. Если ей не дадут возможности все объяснить, она ничего не скажет, чтобы не погубить того, кого любит.
От гневного взгляда короля у нее перехватило дыхание.
– Вы пожелали испытать наше терпение? – грозно спросил Генрих.
– Нет, ваше величество.
– Тогда отвечайте на наш вопрос.
Эмили казалось, что молчание длится бесконечно и она вот-вот упадет в обморок от напряжения.
– Почему вы не хотите отвечать?
Эмили подняла на короля глаза. По лицу ее струились слезы.
– Я не могу, – еле слышно произнесла она. Генрих нахмурился:
– Плакать ни к чему. Слезы мы презираем, – Он подал Эмили платок. – Ради Бога, вытрите глаза.
Эмили повиновалась.
– Расскажите нам, что произошло, пока вы жили под охраной Дрейвена, – спросил король явно подобревшим голосом.
Эмили набрала в грудь побольше воздуха и не торопясь начала рассказывать Генриху все-все: и то, что она почувствовала, когда впервые увидела Дрейвена, и то, как он лишил ее девственности. Она изо всех сил старалась не смущаться и быть с королем совершенно откровенной, чтобы он простил Дрейвену его проступок.
– Так что вы видите, ваше величество, что это не его вина, – заключила Эмили свой рассказ. – Дрейвен пытался устоять, но я поборола его сопротивление. Если кто-то и виноват, так это я.
Взгляд Генриха по холодности мог соперничать с зимними морозами.
– Дрейвену лучше, чем кому бы то ни было, известно, как мы поступаем с теми, кто нас предает.
– Но, ваше величество, Дрейвен – ваш верный слуга. Он служил вам всю свою жизнь.
– Довольно, – резким голосом оборвал Эмили король. Она испуганно вздрогнула. – Вы говорите о его службе так, словно все о ней знаете. Зная Дрейвена так, как знаем его мы, в это трудно поверить. Скажите, он когда-нибудь рассказывав вам о том, как оказался на службе короны?
Эмили отрицательно покачала головой.
– Когда мы увидели его, ему было всего лишь четырнадцать лет. – При этом воспоминании взгляд короля потеплел. – Вам это известно?
– Нет, ваше величество.
Генрих прошелся взад-вперед и продолжил:
– Мы собирали войско во Франции, чтобы сразиться со Стефаном, когда случайно увидели, как он тренируется. Дрейвен дрался как лев, и мы с удивлением смотрели, как он разоружил своего господина. В это мгновение я понял, что из этого мальчика вырастет настоящий воин и он будет непобедимым в сражении.
От внимания Эмили не ускользнуло, что король оговорился, сказав о себе «я» вместо «мы». Но она благоразумно сделала вид, что ничего не заметила.
– Поняв, что когда-нибудь этот мальчик превратится в рыцаря, с которым придется считаться, – продолжил Генрих, – я принял клятву от Миля де Пуатье, взяв на службу его и его сквайра. Миль хорошо служил нам и пал в битве за Арундель.
При воспоминании об этом Генрих погрустнел.
– Никогда не забуду эту минуту, – проговорил он задумчивым голосом. – Я обернулся и увидел, что Гарольд из Рейвенсвуда наступает на меня с поднятым мечом. Говорят, что, когда человеку грозит смерть, вся его жизнь проносится у него перед мысленным взором. Это правда. Я четко увидел всю свою жизнь. И когда уже приготовился к смертельному удару, откуда-то появился сквайр Миля. Дрейвен схватил Гарольда за пояс, и оба они отступили от меня. Они дрались с такой неистовостью и мастерством, что я не мог оторвать от них глаз. Гарольд ранил юношу и хотел было прикончить его, но Дрейвену как-то удалось встать на ноги, хотя такое ранение в живот мало кто выдерживал даже из взрослых мужчин.
Эмили припомнила длинный шрам у Дрейвена на животе.
Генрих нахмурился:
– Гарольд занес меч, а Дрейвен сделал выпад и вонзил в него меч. Гарольд отшатнулся и грубо рассмеялся, а затем похлопал Дрейвена по плечу. – Генрих посмотрел Эмили в глаза. – Знаете, что он сказал при этом?
Эмили отрицательно покачала головой.
– «Наконец-то ты заставил меня гордиться тобой, тупица. Сегодня я наконец-то убедился, что ты – кровь от крови моей. Потому что только мой сын мог меня убить».
По телу Эмили пробежала дрожь. Она попыталась представить себе, что чувствовал при этом Дрейвен.
– Я никогда не забуду эту минуту, – продолжал Генрих. Глаза у него потемнели, и Эмили увидела в них боль. – И о выражении лица Дрейвена. Он спокойно воспринял эти слова. Я же был просто ошеломлен, потому что в голове у меня не укладывалось, как это отец может сказать сыну такие жестокие слова при последнем расставании. Потом Дрейвен повернулся, отдал мне меч своего отца и принес клятву королю в своей неизменной верности. Я посвятил его в рыцари прямо на месте, и ни разу с того дня он не сделал ничего такого, что могло бы заставить меня усомниться в его верности. До сих пор.
Слезы навернулись на глаза Эмили. Генрих смерил ее холодным взглядом:
– Мы не можем не удивляться, что заставило столь преданного нам человека забыть о своей клятве. Что вы скажете, леди? Можете ли вы сообщить нам хотя бы одну причину, по которой Дрейвен мог рискнуть своей жизнью?
– Могу, – ответила Эмили, посмотрев королю прямо в глаза. – Самая важная причина из всех, сир, – это… любовь.
Генрих растерянно заморгал:
– Любовь?
– Да, ваше величество. Мы с Дрейвеном любим друг друга.
Генрих недоверчиво улыбнулся:
– Дрейвен полюбил? И вы действительно думаете, что мы в это поверим? Как вы заметили, мы знаем его в течение большей части его жизни. И мы никогда не видели, чтобы он делал что- то, не обдумав это спокойно и тщательно. А теперь вы предлагаете какое-то ни на что не похожее объяснение его измене?
– Но это правда, ваше величество.
Генрих с горечью усмехнулся:
– Мы верим, что вы его любите, потому что женщины склонны к таким романтическим понятиям. Но Дрейвен – воин до мозга костей. Мы считаем невозможным, чтобы он питал такие чувства. Нет, мы накажем его так, как обещали наказать в том случае, если он прикоснется к вам.
– А каково будет наказание, сир?
Генрих удивленно выгнул бровь:
– Разве он не сказал вам, во что ему обойдется ваша девственность?
– Нет.
– Когда они приедет завтра, он будет повешен, утоплен и четвертован за измену.
Эмили показалось, что ее ударили по голове. Она не понимала, как вообще устояла на ногах.
– Нет! – потрясенно проговорила она, – Этого не может быть.
– Дрейвен знал о грозящих последствиях, – холодно заключил король.
– Прошу вас, ваше величество, – умоляющим тоном произнесла Эмили, – сделайте со мной что хотите, но только не с ним. Умоляю вас. Вы не можете так поступить с Дрейвеном, ведь это я во всем виновата.
Король молчал.
Эмили, заливаясь слезами, опустилась на колени:
– Что я наделала?! Лучше бы никогда не намеревалась соблазнить Дрейвена!
– Встаньте, леди, – приказал Генрих.
Эмили вытерла слезы и, закусив дрожащие губы, медленно поднялась с колен. Она заметила, что лицо Генриха немного смягчилось.
– Вы действительно любите его? – спросил он.
– Да, ваше величество. Больше жизни.
Генрих снова принялся расхаживать взад- вперед.
– Вам известны обвинения, которые выдвигает ваш отец против Дрейвена?
– Да, ваше величество, но я знаю, что Дрейвен ничего такого не совершал.
– А откуда вам это известно?
– Я была с ним в ту ночь, когда было совершено нападение на Кесвик.
– У вас есть доказательства?
Эмили посмотрела на свой живот, и Генрих понимающе засмеялся:
– Да, мы верим, что они у вас есть.
Некоторое время он молча расхаживал по залу, а Эмили стояла перед ним, стиснув руки, с ужасом ожидая, что он скажет.
И как раз когда она уже была уверена, что больше не выдержит стука башмаков Генриха по каменному полу, он сказал:
– Хорошо, миледи, мы сообщаем вам, что ваша любовь к Дрейвену очевидна для нас. Если завтра мы увидим, что он также любит вас и что именно любовь была причиной его измены, мы, возможно, склонимся к милосердию.
Эмили радостно вскинула голову.
– Но, – сурово одернул ее Генрих, – если мы не увидим ничего такого и окажется, что Дрейвен просто воспользовался вами, пока вы были под его опекой, мы прикажем осуществить назначенное ему наказание быстро и полностью. Это понятно?
– Да, ваше величество.
– А теперь оставьте нас.
Эмили сделала реверанс и вышла. За дверью она облегченно вздохнула. Теперь у них с Дрейвеном появился шанс! Маленький, но достаточный, чтобы за него ухватиться. Дрейвен, конечно же… Тут Эмили остановилась. Суровая реальность обрушилась на нее.
Кого она хочет одурачить? Дрейвен сделан из железа. Он никогда не показывает своих чувств, и он, конечно же, стоически пройдет через ворота, чтобы принять наказание, и даже тайком не посмотрит на нее.
Эмили положила руку на живот и тихо взмолилась:
–
