ней вместе с ордой охотников за деньгами, я мог бы поухаживать за ней сам. С ее деньгами и влиянием я бы годам к тридцати пяти стал адмиралом.
«Опять этот Уэстбрук! Нет сомнения, что он уже ждет ее на балу, черт бы его побрал!»
— Ты думаешь, что все так просто? Ты решил, она сказала «да», ведь женщины и созданы для этого. И потом вы живете долго и счастливо?
Брэдшо взглянул на него:
— Амелия отказала тебе?
— Я еще не спрашивал ее, пока. Я все надеюсь… не знаю. На чудо, наверное.
— Не жди его там, где замешаны деньги. Отец дрожал над каждым пенни, который мог выпросить, занять или украсть.
— Приходится, знаешь ли, стараться выглядеть достойно.
В этом заключалось самое сложное — не имея достаточных средств, содержать семью так, как будто деньги у него были.
— Не говори мне, что ты одобряешь его. После того как ты четыре года выбирался из долговой ямы и до сих пор не выбрался окончательно.
— Нельзя сказать, что я много помогал отцу, пока он был жив. Мне бы следовало проявлять больше интереса к нашей собственности.
— Ты шел своей дорогой. А я и понятия не имел, как мы близки к разорению, пока не стало уже слишком поздно. Не знаю, как ты мог догадаться, что нам грозит, — сказал Шо.
— Я знал, что я наследник, но не очень серьезно относился к этому.
— А теперь относишься более серьезно, чем он. Если бы его кредиторы не распустили в обществе слухи, не думаю, что кто-нибудь догадался бы, в каком состоянии он оставил свои дела.
— Он был осторожен, — заметил Тристан.
— Нет. Это ты осторожен. И особенно сейчас.
Тристан улыбнулся:
— Сколько комплиментов за один вечер. Ты хочешь, чтобы я поговорил с Пенроузом, не так ли?
— Нет, — усмехнулся Брэдшо, — совсем наоборот. Я хочу, чтобы ты держался от него как можно дальше. Он до сих пор не забыл о двух сотнях фунтов, которые ты выиграл у него в фараон. Даже не помню, сколько раз он напоминал мне о моем «чертовски удачливом брате».
— Удача тут ни при чем, мой мальчик. Вздохнув, Шо похлопал брата по колену.
— Думаю, тебе следует знать, что я понимаю, как тебе не хочется жениться ради денег, и ценю это.
— А я подумал, что сегодня ты ухватишь богатую невесту, а я снова смогу бегать за актрисами и певичками.
— Маловероятно, — усмехнулся Шо.
— Что я с певичками или что ты женишься?
— И то и другое.
Вероятно, Брэдшо был прав в обоих случаях. Без такой приманки, как титул, шансов у Шо было еще меньше, чем у него самого.
Нельзя сказать, что у Тристана было мало женщин, но он стал более осмотрительным. Любовницы, не обращая внимания на его финансовое положение, до сих пор искали его близости. Временами он чувствовал себя как олень-самец, лишенный рогов. Женщины готовы были делить с ним постель, но виконт не часто хвастался этим. Такой успех не вдохновлял его.
Тристан начал избегать многолюдных сборищ. Но в предвкушении этого бала он был взволнован, кровь кипела в его жилах. Это состояние никоим образом не было связано с его обещанием танцевать с Амелией, а только с желанием видеть и держать в своих объятиях Джорджиану в восхитительном изумрудном платье. Если она скажет, что все ее танцы расписаны, то кому-то не поздоровится.
Как только они с Брэдшо вошли в зал, виконт сразу увидел ее. В свете канделябров Джорджиана казалась небесным ангелом, привлекавшим не только его внимание, но и всех остальных мужчин. Но, будь она одета даже в лохмотья, Дэр все равно бы ее заметил.
— Твоя Амелия смотрит на тебя выжидающе, — тихо заметил Брэдшо.
— Она не моя…
— А вот и Пенроуз. Я оставляю тебя, брат.
Тристан привык видеть толпу неженатых мужчин, окружавших Джорджиану на каждом званом вечере, и никогда не поддавался соблазну присоединиться к ним. Быстро обменяться с ней колкими замечаниями или получить удар веером в конце вечера — это было самое большее, на что он мог надеяться. Вполне достаточно, чтобы удовлетворить его мазохистское желание побыть рядом с ней. Но сегодня ему придется пробиться сквозь эту толпу. Сегодня он хотел с ней танцевать.
— Тристан, я оставила первый вальс для вас. — Амелия, вся в розовом и белом, хорошенькая как ангелочек, подошла к нему.
— А когда первый вальс?
— Как только закончится кадриль. Как все сегодня великолепно выглядят!
Он взглянул на оркестр. Через две-три минуты он будет танцевать с Амелией, а к тому времени, когда вальс закончится, карточка Джорджианы будет заполнена дюжиной жаждущих, поджидающих по углам, не поскользнется ли и не упадет ли кто-то из ее кавалеров. «Проклятие!»
— Вы извините меня, я отойду на минуту.
На ее хорошеньком личике появилась горькая морщинка, — Я думала, вы захотите поговорить со мной.
За этим последуют слезы, он давно знал, как это бывает.
— Конечно, хочу. И мы поговорим после вальса. А сейчас леди Джорджиана беспокоится о моих тетушках, и они просили меня кое-что ей передать.
— Только вернитесь поскорее.
Черт побери! Он еще не просил ее руки, а она уже пытается указывать, с кем ему можно общаться. Чем бы ни завершились несколько последующих недель, такое больше не повторится.
Даже не оглянувшись, он направился к группе мужчин, окружавших Джорджиану. Она сразу же заметила Тристана и улыбнулась, чем возбудила в нем подозрения.
— Лорд Дэр, вот и вы. А я чуть не отдала ваш танец.
Она сохранила для него танец!
— Приношу свои извинения.
Маркиз Холфорд протиснулся к ним:
— У вас есть фавориты, леди Джорджи?
— Осторожнее, милорд, или я отдам и ваш танец, — сказала она, спокойно глядя на маркиза. — Сегодня мы все друзья.
Широкоплечий Холфорд сердито посмотрел на Тристана, затем поклонился Джорджиане:
— Не в моих правилах спорить с красивой женщиной.
— Какую опасную вещь вы сказали, — усмехнулся Тристан. — Теперь вы не сможете спорить ни с одной женщиной, иначе она подумает, что вы считаете ее безобразной.
В толпе сдержанно рассмеялись. Лицо Холфорда побагровело, но прежде, чем он успел ответить, Джорджиана подхватила Тристана под руку и повела его к буфету.
— Прекрати.
— Но ты же знаешь, он сказал глупость.
— Я все время слышу глупости от мужчин, — тихо возразила она.
Кадриль закончилась, и Тристан, оглянувшись, увидел, что на него с надеждой смотрит Амелия. Он бы с удовольствием повальсировал и поговорил с Джорджиа-ной, но он обещал.
— Готов? — спросила Джорджиана, не отпуская его руку.
— Готов к чему?
— К нашему вальсу.
Тристан тихо выругался.
— Джорджи, я… — Он набрал в грудь воздуха, и тут заиграли вальс. — Я не могу. Еще вчера я обещал
