распустил другие слухи, чтобы заставить его сохранить бумаги, – будто я уже нашел окаменелость и хочу обменять ее на записные книжки. Она опустила голову, отвернулась. Сердце у нее тяжело билось.
– Разве это не поставило вашу жизнь в опасность? Он пожал плечами.
– Я жил и странствовал, оставаясь в тени.
– А почему этот матрос привез окаменелость в Англию?
– Потому что до него дошли слухи, и он решил, что здесь за нее дадут больше денег. Я тоже начал потихоньку предлагать награду за нее. Окаменелость к тому времени переходила из рук в руки несколько раз, иногда не без кровопролития. Эта охота грозила стать причиной раздора между племенами. Хаос и резня стали серьезной опасностью. Матрос не знал, кому довериться. Мне же было известно только одно – она находится на «Рискованном».
– Но Урия тоже это знал, поэтому послал своего убийцу? Это ужасно!
– Да, – сказал Джек.
– А теперь все пропало.
– Да, но Тоби, может быть, жив.
– И вы должны попытаться найти его. – Да.
Легкая судорога волной пробежала по ее белому горлу, прежде чем она посмотрела на него. Чего он ждет? Испуга? Упреков? Однако она оставалась серьезна, словно глубоко задумалась, но никакого суждения не вынесла.
Гораций спрыгнул на пол. Энн ничего не сказала, она сползла вниз и угнездилась под одеялом. Джек протянул руку, чтобы загасить лампу. Комната и кровать погрузились в темноту. Он не потянулся к ней, к ее теплоте и сочувствию. Он просто лежал и смотрел надвигающиеся тени. Гораций обходил края комнаты, его кошачьи глаза были распахнуты в темный мир.
Энн повернулась и обвила Джека руками, положив голову в углубление его плеча.
– Вы должны ехать, – сказала она. – Я понимаю. Но что, если вы не сможете его найти? Что, если вы погибнете, пытаясь сделать это?
– Тогда вы будете свободны, – сказал он.
Пейзаж Дорсета проплывал мимо как в тумане: точно так же прошли последние двенадцать часов – как в тумане. Энн уснула, объятая теплом рук Джека, потом проснулась в своей комнате, куда на рассвете прибыла герцогиня, чтобы приготовить ее к венчанию.
Значит, в конце концов Джек отнес ее обратно, спящую, – невесту, которая ему не нужна.
Позже в то утро Энн стояла рядом с лордом Джонатаном Девораном Сент-Джорджем и клялась любить, лелеять и слушаться его до конца дней своих, пока смерть не разлучит их. Если бы она выходила за Артура, все ее подруги и родня были бы приглашены на праздник в Хоторн-Аксбери. Но в Уилдс-хее не было ни подруг, ни родни, кроме отца, и венчание произошло в круглой комнате башни Фортуны. В той комнате, где она стала очевидицей того, как семья Джека старалась заставить его не жениться на ней – и в конце концов вынудила его к этому.
Неужели никто не понимает, что смерть очень скоро может разлучить их?
Джек уехал сразу же после церемонии.
Энн слышала, как он обратился к матери:
– Итак, ваша светлость, хотя я и обещал Энн, что появлюсь в Уизикомбе – только чтобы успокоить сплетни, – я тотчас же отправлюсь на корабль, идущий в Азию, как вы потребовали.
Герцогиня внимательно посмотрела на сына – зеленые глаза сухи.
– Даже тараном я не могу сломать стену, которую вы воздвигли, не так ли? Счастливого пути, Джонатан. Ваша жена находится в хороших руках.
Джек на мгновение отвел глаза, губы сжаты, потом склонился к руке матери и улыбнулся, заглянув ей в глаза.
– Да, как всегда находился и я… благодарю вас, ваша светлость.
– Моя дверь открыта, – сказала герцогиня, ее ленты затрепетали. – Давно уже открыта.
– Но теперь я уже не могу войти в нее, – проговорил Джек.
– Джек просил передать вам, леди Джонатан, что с Джеймсом все в порядке, – тихо сказал, обращаясь к Энн, Райдер, увидев, что его брат подошел проститься с отцом. – Урия Торнтон исчез бог знает куда. Грейем уволен из замка, но ему нашли место в одном из других имений герцога. Джек все мне рассказал. Вам следует знать, что мне очень хотелось солгать ему – сказать, что один из матросов показал мне доказательство, что Тоби Торнтон мертв. Может быть, тогда он остался бы в Англии.
– Но вы этого не сделали?
– Нет. Ради него и ради матери я бы это сделал. Но ради вас – нет.
– Да, – кивнула Энн. – Да, конечно, вы не могли солгать даже ради собственной пользы. Благодарю вас за то, что вы сказали, милорд.
– Вам будет лучше без него, – сказал Райдер.
Энн отвернулась, она не могла найти слов. Джек был хорош: стройный, сильный, необычайно привлекательный в своем свадебном костюме. Он еще раз сжал отцовскую руку, потом повернулся и вышел из комнаты.
– Черт бы его побрал! – воскликнул Райдер, ни к кому не обращаясь.
Итак, все кончено. Все скреплено и со всем покончено. Энн почти не заметила, как прошел свадебный завтрак, только видела глаза своего отца, когда он помог ей сесть в карету. Другая карета ехала сзади с вещами и слугами, в том числе с Роберте, которая везла в корзине Горация. Дома в Хоторн-Аксбери миссис Марш упакует все вещи Энн – одежду (хотя герцогиня обещала прислать портниху, чтобы обновить весь ее гардероб) и личные вещи, даже коллекцию окаменелостей. Для их перевозки герцог позже пришлет повозки и прислугу.
Энн с ее отцом не говорили ни о чем, кроме как о практических вещах, когда ехали по раскисшим аллеям, мимо кучек людей, пиливших деревья, упавшие во время бури, к дому Джека, Уизикомб-Корту. У нее будет больше денег на расходы, чем ей когда-либо могло представиться. Она подумала, что сможет финансировать школу, а также создать музей. Сейчас она приедет в Уизикомб и попадет в доброжелательную атмосферу своей семьи. Ее отец всем послал весточки, а герцог выслал экипажи.
Конечно, ей очень хочется повидаться с ними. Конечно, она будет этому очень рада.
Но присоединится ли к ним Джек сегодня позже, как обещал? Так это или не так, он немедленно отправится в ближайший порт, чтобы сесть на корабль, идущий в Индию.
Она вышла за него замуж. Вероятно, ей больше никогда не удастся поговорить с ним наедине. От этого Энн чувствовала себя несчастной.
«Уизикомб-Корт, мисс Марш, один из самых красивых старых домов в Дорсете – там обнесенные стенами сады, деревья, на которых зреют плоды, и цветы…» А также дом с изящными пропорциями и спокойные стены из сладкого, как мед, камня, и старые деревья, растущие на холмистом одеяле холмов. Все уже были там, собрались на солнечном крыльце, чтобы встретить новобрачную и ее отца, – ее мать, тетя Сейли и Эдит, ее сестры Эмили и Марианна и ее маленький брат Эндрю, который на этот раз притих, охваченный благоговением при виде внезапного поворота судьбы его сестры.
Смеясь и обмениваясь шутками с родными, Энн обняла их всех, и ее тоже обняли. Изображая хозяйку перед матерью, она наливала чай и следила, чтобы всем подали маленькие кексики. Но она играла роль новобрачной так, словно плыла сквозь сон. Она снова в безопасности с теми, кого любит.
Он сказал, что приедет. Он сказал, что ей не придется одной прибыть домой. Он не приехал. День угасал. Прохладные тени собрались в углах комнаты. Миссис Марш встала, чтобы собрать свой выводок, когда дверь распахнулась.
Все подняли головы. В комнату вошел Джек. Энн вдруг увидела свою семью его глазами: стадо скромно одетых диссентеров. Мать в темно- сером платье, которое никогда не было модным. Сестры, даже в своих лучших платьях казавшиеся заурядными и провинциальными, с просто причесанными волосами, обрамляющими пылающие неискушенные лица. Даже отец имел вид неряшливый, его сюртук помят, волосы прядями реют вокруг лица.
Энн вскочила, готовясь защищать всех своих овец против крадущегося тигра.
Но Джек обменялся рукопожатием с ее отцом и Эндрю, …поклонился ее матери и сестрам, с легкой шуткой поздоровался с тетей Сейли и Эдит, и вдруг оказалось, что все они опять сидят, смеясь, а горничная несет свежий чай. Гораций, который мурлыкал подле камина, подбежал, был взят на руки и обласкан.
Час спустя, когда экипажи уехали, Энн поняла, что каждый член ее семьи, от матери до Марианны, влюбился не хуже, чем она сама. Эндрю был совершенно околдован. Даже котенок ни разу не отвел своих круглых глаз от лорда Джонатана Деворана Сент-Джорджа, который словно имел дар – когда хотел этого – подружиться с кем угодно.
– Как вы это сделали? – спросила она, когда на подъездной аллее снова воцарилась тишина.
– Что сделал?
– Очаровали каждого? Вы им понравились!
– Надеюсь, – сказал Джек. – Они мне тоже понравились. Слезы – от возмущения, изнеможения, напряжения – обожгли ей глаза.
– Как вы можете так говорить? Я не хочу, чтобы вы снисходили к моим родным!
В его взгляде золоченая суровость языческого идола.
– Проклятие, Энн! Мне они понравились! Конечно, мне хотелось, чтобы они почувствовали, что им здесь рады, чтобы они чувствовали себя свободно, но зачем вам искать другие причины? Мне они понравились! Ваша матушка добрая и честная женщина. Ваша тетушка щедра и добродушна. Ваш маленький брат и сестры умные, забавные и очаровательные. А ваш отец…
– Что мой отец?
– Мистер Марш – замечательный человек. Жаркие слезы побежали по лицу молодой женщины.
– То же самое он сказал про вас Но если он вам так понравился, почему вы так запоздали?
Он взял ее под руку, чтобы проводить в дом.
– Прошу прощения, мое первое дело заняло больше времени, чем я думал.
Энн отняла руку и прошла в гостиную. Горничные уже убрали все, что осталось от чаепития.
– Чтобы договориться о билете?
– Да, но я также последовал за неким малым в синем тюрбане.
Энн без сил
