Джейми уже дважды назвал лорда Стенмора отцом, и Изриел вспомнил, как его друг совсем недавно утверждал, что всегда будет относиться к графу как к чужому человеку. Но теперь, видимо, понял, что граф добрый и справедливый. Изриел тоже убедился в том, что не все белые люди одинаковы.
– Теперь ты будешь жить в Солгрейве. Я слышал, как Дэниел говорил миссис Трент, что отец хочет выкупить тебя у сквайра и тогда никто из Мелбери-Холл тебя больше пальцем не тронет.
– Я уверен, его сиятельство будет хорошим господином. Мистер Каннингем и преподобный Трембл на все лады расхваливают его. Я из кожи вон вылезу, чтобы угодить ему. Он не пожалеет, что купил такого раба, как я.
– Не раба, Изриел. – Мальчики посмотрели на дверь и увидели лорда Стенмора. – Теперь ты свободен. – Лорд взъерошил Изриелу волосы и опустился в кресло.
– Я не знаю, где родился и кто были мои родители, милорд. Не знаю, что значит быть свободным, – прошептал Изриел.
– Я все это понимаю, Изриел, и очень тебе сочувствую. Перед Господом все люди равны. Ты такой же, как я и Джейми. Никому не дано право считать тебя своей собственностью и жестоко с тобой обращаться. Когда вырастешь, сам решишь, где тебе жить, чем заниматься.
– Но мне негде жить, милорд!
– Будешь жить в Солгрейве, – ответил граф. – И когда осенью Джейми уедет учиться в Итон, ты пойдешь в деревенскую школу.
– Но ведь мне нужно будет отрабатывать свое содержание, милорд, – заметил Изриел.
:– С этим проблем не будет. Дэниел следит, чтобы никто в Солгрейве не ел свой хлеб даром. Но здесь за твой труд тебе будут платить и никто пальцем не тронет. А теперь я пойду. Знаю, что вам хочется побыть наедине.
Когда граф ушел, Джейми повернулся к Изриелу:
– Мне не хочется ехать в Итон, но я не стану упрямиться, раз отец считает это необходимым.
– А я буду ждать твоего возвращения домой. Джейми улыбнулся.
– Как это здорово, правда?
Изриел с трудом сдержал слезы, подумав об остальных рабах в Мелбери-Холл.
Почва уходила у нее из-под ног, лица зрителей были словно в тумане. Но Дженни готова была поклясться, что вели они себя непристойно. Сегодня она выпила лишнего и забыла одну или две, а то и десяток фраз. Но не все ли равно этому сброду в партере? Они так орут и хохочут, что ни единого слова не слышат.
Дженни на ощупь пробиралась в маленькую гримерную, которую делила с другими актрисами. Деревенщина! Подумаешь, она дважды грохнулась на пол, прежде чем произнести первые слова. Разве это повод, чтобы срывать всю пьесу? Толпа в «Ковент-Гарден» с каждым днем становится все развязнее. Не то что в старые добрые времена, когда Дженни играла Офелию, и Розамунду, и леди Макбет в «Друри- Лейн».
– Отошли его ко мне, когда закончите с ним, ладно, Дженни?
– Что?
– Никогда не видела этого. А ты?
– Он сказка, Дженни.
Держась за стену, чтобы не потерять равновесие, Дженни таращилась на трех актрис, выходивших гуськом из гримерной.
– Ну вот, дорогая, комната в твоем полном распоряжении!
Прежде чем скользнуть за дверь, четвертая девушка ей подмигнула.
Боже! Они все еще приходят.
Дженни испытала легкий приступ тошноты при мысли задрать юбки перед очередным поклонником. Но тщеславие взяло верх. Дженни не могла припомнить, когда в последний раз к ней за кулисы наведывался кто-либо с именем и положением. Может, все же стоит взглянуть на него? Она запустила руку в декольте, чтобы поправить грудь, и заметила прореху на лифе. Вероятно, она порвала платье, когда первый раз упала. Надо же, подумала Дженни, ни одна из актрис не сказала ей об этом. Неудивительно, что в партере все надрывались от смеха.
Первым делом она увидела бутылку джина и бокалы, потом цветы и джентльмена.
– Миссис Грин, вы чудо!
С трудом оторвав взгляд от бутылки, Дженни посмотрела на молодого человека. Высокий, симпатичный, моложе тех, что посещали ее в последнее время, гораздо лучше одет. И при шпаге.
– После спектакля пересохло в горле. – Она поднялась, чтобы взять бутылку. – Как вас зовут?
– Николас Спенсер к вашим услугам, мэм.
Она попыталась наполнить бокал. Но он поехал по столу.
– Позвольте мне, миссис Грин.
Николас забрал у нее бутылку и наполнил бокалы. Молодой человек ей понравился, и она была не прочь с ним переспать. Такое желание у нее давно уже не возникало.
– Здесь слишком многолюдно, – проворковала она, беря у него бокал. – Позвольте, я допью, и поедем ко мне. Это рядом.
– Может, вы и мне позволите допить?
