перехватывала ее взгляд, устремленный на Адриана: она смотрела на него так, словно перед ней было некое божество. Меня это немного раздражало.
— Ну как, Жанетта, закончили с прической? — спросила я и даже сама заметила, что в моем вопросе прозвучала некоторая холодность.
Щеки девушки покраснели еще гуще.
— Не совсем, миледи, — ответила она. — Мне еще надо воткнуть гребни.
Взяв два украшенных жемчугом гребня, Жанетта умело укрепила ими целую копну искусно завитых кудряшек у меня на макушке. Она в самом деле превосходно владела искусством парикмахера. Нельзя было не признать, что с момента ее появления в доме мои волосы стали выглядеть значительно лучше, чем раньше.
Я осторожно, чтобы ненароком не испортить прическу, поднялась на ноги. Адриан тоже встал. Повернувшись к нему, я сказала:
— Теперь можно посылать за каретой, милорд. Я готова.
Муж, однако, не двинулся с места и молча продолжал рассматривать меня своими непроницаемыми серыми глазами. Адриан всегда выглядел прекрасно, но в черном вечернем фраке он мог разбить сердце кому угодно. Я украдкой бросила взгляд на Жанетту и снова заметила, что она восторженно смотрит на моего супруга.
— Ты прекрасно выглядишь, Кейт, — сказал наконец Адриан. — Просто по-королевски.
— По-королевски? — недоверчиво переспросила я и окинула себя беглым взглядом. На мне было относительно простое бело-голубое платье. Правда, стоило оно дорого, поскольку было обшито жемчугом, однако на нем не было никаких дополнительных украшений или вышивок, которыми, как я знала почти наверняка, будут щеголять на балу у графини Бриджуотсрской другие женщины. Луиза на этот счет сказала, что подобные излишества годятся для более крупных телом особ, с чем я согласилась.
— Да, — повторил Адриан, — именно по-королевски.
Я покачала головой, давая понять, что несогласна с ним.
— У меня слишком маленький рост. Чтобы выглядеть по-королевски, надо быть высокой, как леди Мэри Уэстон.
Адриан не стал со мной спорить и сказал, что пойдет распорядиться насчет кареты.
«Черт возьми», — тихонько выругалась я, глядя ему вслед. Мне-то хотелось, чтобы он сказал, что я выгляжу гораздо лучше леди Мэри.
На Беркли-сквер мы пристроились к целой веренице подъезжавших к дому графа Бриджуотерского карет, и прошло целых полчаса, прежде чем мы наконец добрались до входных дверей. Воспользовавшись этим, я успела рассказать Адриану о своем желании поехать в Ньюмаркет на скачки.
Мы сидели в карете бок о бок с Адрианом и смотрели вперед. Он, насколько это было возможно, вытянул вперед ноги, а я аккуратно расправила юбки, чтобы не помять их. Глядя прямо перед собой, я изложила Адриану заранее заготовленную историю о том, как мы с отцом ежегодно ездили на скачки вместе и как мне хочется отправиться в Ньюмаркет в этом году, чтобы вспомнить добрые старые времена. Когда я закончила, Адриан некоторое время молчал. Я тоже сидела молча, мрачно раздумывая о том, как глупо и неубедительно прозвучало все, что я сказала. При этом я в который уже раз задалась вопросом, не следует ли мне рассказать Адриану все как есть. Когда некоторое время назад я предложила Гарри это сделать, он воспринял мое предложение в штыки.
— Адриану сейчас и так слишком много приходится держать в голове, Кейт, — сказал он. — Каслри убеждает его занять ответственный пост в Министерстве иностранных дел, а Адриан всегда как раз и стремился к этому. Но ему не по вкусу нынешний репрессивный курс правительства во внутренней политике. Так что сейчас не время забивать ему мозги еще и историей про Стейда и ворованного жеребца.
Неожиданно я почувствовала неприятный укол ревности из-за того, что Адриан, по всей видимости, предпочитал делиться одолевавшими его сомнениями и заботами с Гарри, а не со мной. Однако я не могла не признать, что в словах Гарри присутствовал здравый смысл: в самом деле было бы несправедливо взваливать на Адриана дополнительную ношу в тот момент, когда ему и так приходилось несладко.
— Если для тебя будет затруднительно сопровождать меня во время поездки в Ньюмаркет, это вполне может сделать Гарри, — предложила я.
— Нет.
Я закусила губу.
— Мне вовсе не будет затруднительно съездить с тобой в Ньюмаркет, Кейт. Более того, если я на некоторое время покину Лондон, это будет для меня чем-то вроде передышки. — Адриан задумчиво улыбнулся мне. — Знаешь, я начинаю думать, что мой характер не подходит для занятий политикой.
— Дело не в твоем характере, — горячо возразила я. — Для страны было куда лучше, если премьер- министром был бы ты, а не этот трусливый слизняк Ливерпуль.
— Сейчас все напуганы — и Ливерпуль, и Сидмаус, и остальные лидеры тори. Я их просто не понимаю, — с искренним удивлением заметил Адриан. — Они вытащили откуда-то из залежей пыли давным-давно устаревший и заслуживающий отмены закон, который дает право магистратам отправлять в тюрьму любого, кого они сочтут способным совершить какой-либо поступок, представляющий угрозу общественному порядку. — В голосе мужа зазвучал неподдельный гнев. — Ты понимаешь, что это значит, Кейт? Это значит, что по всей стране краснолицые сквайры будут швырять в застенок любого бедолагу, который позволит себе вольное замечание где-нибудь в пивной.
— Это просто позор, — согласилась я.
— Я их не понимаю, — повторил Адриан. — Повсюду в Лондоне я вижу демобилизованных солдат и матросов, которые не могут найти работу. А ведь это те самые люди, которые победили Наполеона, Кейт! Получается, что правительство их страны их же боится. А ведь они заслуживают куда лучшей участи.
Мой муж никак не мог понять, что и Ливерпуль, и Сидмаус, и их приспешники — всего лишь узколобые, ограниченные люди, думающие только о благополучии того класса, к которому сами принадлежат. В отличие от Адриана они не чувствовали себя обязанными защищать тех, кому меньше повезло в жизни и кто не располагает такой властью и богатством, как они.
— Я знаю, что ваша семья всегда стояла на позициях тори, — медленно проговорила я, — но, может быть, позиции вигов тебе больше по вкусу?
Карета прокатилась еще на несколько метров вперед и снова остановилась.
— Виги безнадежно расколоты на фракции, Кейт, — вздохнул Адриан.
— Фракции? — не поняла я.
Адриан начал поочередно загибать пальцы.
— Во-первых, есть гренвиллиты, которые немногим отличаются от тори. Единственная разница между ними и тори состоит в том, что, по их мнению, премьер-министром должен быть лорд Гренвилль, а не Ливерпуль. Затем имеются так называемые фокситы, которые вроде бы выступают за реформы, но такие, которые никак не затрагивают экономику. Между тем в экономике также нужно многое менять — это ясно любому умному человеку, прочитавшему книгу «Благосостояние государств», — сказал Адриан, причем в глазах его явственно мелькнула веселая искорка.
Я кивнула, давая понять, что полностью согласна с его точкой зрения.
— Кроме того, — Адриан загнул третий палец, — мы имеем радикальных реформаторов, таких как Уайтбред, молодой Грей и Брутэм. Но между ними не больше согласия, чем между гренвиллитами и фокситами.
— Боже мой, — сказала я. — Получается, что виги так же разобщены, как ирландцы.
Адриан невесело рассмеялся.
— По крайней мере у ирландцев есть хоть что-то общее — их антианглийские настроения, — сказал он. — Что же до вигов, то у них нет никакой общей платформы, объединившись на которой они могли бы превратиться в сильную оппозицию.
Карета сдвинулась еще на несколько дюймов.
— Но это же просто ужасно, — сказала я.
— Да, это так. Ну что же, я с удовольствием свожу тебя в Ньюмаркет.
Наконец карета остановилась у входа в дом графа Бриджуотерского, и лакей с факелом в руке распахнул ее дверцы. Другой лакей, выступив вперед, помог мне выйти.
