Олег-Бездельник просто валялся на постели, глядя в потолок.
Олег-Спортсмен занимался на тренажерах.
Олег-Грубиян бил мух газетой.
Олег-Ребенок с увлечением играл в какую-то компьютерную игру.
А Олеги-Финансисты, попросив, чтобы для них сделали прозрачное окошко между комнатами, играли друг с другом на пальцах, выкидывая их, причем Олег-Финанист-Нехороший, естественно, жульничал, но все-таки проигрывал.
Настя вышла задумчивая.
Ее нетерпеливо ждали Ольмек и Мьянти. Поодаль стоял Пятница – как всегда, счастливо улыбаясь.
– Ну?
– Никого, – сказала Настя.
– Как никого?
– Так. Никого.
И Настя вышла из офиса. Но тут же вернулась.
– Простите. Я запуталась. Ведь если все-таки мы вырвемся… – Она не закончила мысль и решительно сказала:
– Всех!
– Извините, всех нельзя! – сказал Ольмек. – И вы запутаетесь, и ваши дети! А нам важно, чтобы Вик и Ник имели одного отца. И избирателям тоже.
– При чем тут избиратели?
Ольмек посмотрел на Мьянти: не пора ли Насте сказать, что ее сыновья – кандидаты на должность короля?
Мьянти послал ему мысленный импульс: не надо торопиться. Отцы честолюбивы, они хотят своим детям успеха и известности любыми средствами, а матерям важнее, чтобы дети были при них. Сыты, здоровы, одеты, обуты. Если предложить: ваш сын будет гениальным скрипачом, но чахлым, больным и оборванным, или не научится вообще ни на чем играть, но будет упитанным и в чистом красивом костюмчике, – любая нормальная мамаша выберет второй вариант. Поэтому Настя может воспротивиться. Она ведь знает, что быть большим политиком, пусть даже и королем, опасно. К тому же она не захочет соперничества сыновей.
Согласен, мысленно ответил Ольмек и посмотрел на Пятницу, посылая ему импульс-задание: отвлечь Настю.
И тут же где-то возле ЦРУ послышался восторженный шум толпы.
– Что это? – спросил Мьянти.
– Мои фанаты беснуются, – со скукой сказала Настя.
– Фанаты, но не ваши, – сказал Пятница.
– А чьи же еще?
Пятница взял Настю под руку и повел ее на балкон. Оглянувшись, он взглядом показал Ольмеку и Мьянти: вы тут улаживайте, а я как-нибудь справлюсь!
41. Настя соперничает с другой певицей, оказывается в пустыне и наконец встречается с Виком и Ником
Выйдя на балкон, Настя увидела, как по улице едет большой грузовик с кузовом-сценой, на которой стоит, улыбаясь во все стороны, девица с белыми распущенными волосами.
Эта девица посылала во все стороны воздушные поцелуи, а ей бросали цветы. Толпа при этом скандировала:
– Та-ся! Та-ся! Та-ся!
Над улицей парил дирижабль, с которого свисал огромный плакат: «ТАИСИЯ! КОНЦЕРТ ГОДА».
– Не знаю такую, – сказала Настя. – Что, хорошо поет?
– Замечательно! – умилился Пятница.
– Вы слышали?
– Нет. Но – говорят.
– Кто говорит?
– Все.
А машина подъехала к концертному залу, который возник неподалеку, Таисию сняли и на руках понесли внутрь. Толпа повалила следом.
– Пойти, что ли, послушать, – вслух размышляла Настя. – Интересно, почему народ так с ума сходит? Нет, ясно, что этого народа нет в природе. Но все-таки – почему?
– Действительно! – поддержал Пятница.
И Настя отправилась на концерт. Просто так, из любопытства.
Публика разместилась, продолжая шуметь, размахивать чем попало, свистеть, кричать. Нетерпение нарастало, страсти накалялись.
Наконец на сцене появилась Таисия в золотистом коротком платье.
Вышли музыканты, выскочили девушки для подтанцовки, зазвучала музыка, Таисия стала двигаться и петь.
Двигалась она неуклюже и медленно – как груженая баржа в узком канале. Пела еще хуже – визгливо, не попадая в такт и перевирая ноты.
Ничего себе, подумала Настя. Как такую бездарность выпускают на сцену? Сейчас ее забросают гнилыми яблоками.
Но публика не забросала Таисию гнилыми яблоками. Может, не запаслась.
Больше того, все слушали затаив дыхание, а после песни разразились восхищенными криками.
Вторая песня была еще хуже, но публика приняла ее еще горячее.
Так и шло по нарастающей: чем хуже пела Таисия и чем больше она кривлялась, тем восторженней была реакция зала.
Настя изумленно озиралась, ничего не понимая.
Не выдержав, она закричала:
– Перестаньте! Как вы не понимаете – это же не искусство, это черт знает что!
Ревущая публика разом умолкла.
Оборвалась музыка.
Таисия застыла с открытым ртом.
И вдруг покраснела, будто ей стало стыдно. Да, она покраснела! Конечно, это возможно только в Бермудии. У нас я встречал довольно много людей, которые что-то делают плохо, но еще никого, кто бы этого стыдился. Особенно в шоу-бизнесе.
– Вам не нравится? – спросила Настю Таисия.
– А кому понравится крик мартовской кошки, извините? – спросила прямодушная Настя.
– Тогда, может, вы сами попробуете?
Это был вызов.
И Настя приняла его. Она вышла на сцену и сказала музыкантам:
– Мой репертуар знаете?
– Конечно!
– Начнем!
Музыканты начали. Настя запела.
Давно она не пела с таким удовольствием, даже наслаждением – потому что не просто пела, а отстаивала честь профессии!
Публика тут же забыла о Таисии, которая растворилась в воздухе, и слушала Настю самозабвенно. Когда песня была лирической, все тихо плакали от удовольствия, когда Настя исполняла что-то энергичное, все неистовствовали, скакали, вопили, прыгали друг на друга от счастья.
Один из зрителей в порыве восторга полез на сцену и начал танцевать, а потом бросился к Насте, чтобы поцеловать ее. Настя шарахнулась – и напрасно: поклонник проскочил сквозь нее.
Он виртуальный, вспомнила Настя. И все эти люди – виртуальные. Услужливая Бермудия всего лишь исполняет мои желания. Все это подстроено, все это неправда. На самом деле этот многотысячный зал –
