Они слали сигнал за сигналом — и не получали ответа. Но существа, ставшие разумными под неярким оранжевым светом Лотана, умеют ждать.
Истратив последние крохи топлива, корабль нашел неподалеку место для исследовательской базы и связал ее с планетой-колонией гипертуннелем. Поддержание гиперперехода, даже на небольшом расстоянии, забирало почти всю энергию реакторов. Но теперь находящийся в полной безопасности экипаж корабля мог в любой момент появиться на планете. Обитатели планеты называли ее — Земля, а себя — людьми. Понять их — значило покорить планету.
Экипаж корабля построил рядом с кораблем Полигон. Обычная конструкция из сетчатых металлоблоков и прочного пластика, предназначенная для длительных экспериментов. Купол строился несколько лет по земному времени, и потребовал тысяч тонн металла, доставленного с самой Земли. Приборы-имитаторы превратили купол в подобие маленького земного Архипелага. Тогда еще не было замков и мостов. Просто острова. Их тоже нелегко было создать.
Но разумные Лотана умеют работать.
Имитационные скафандры позволяли им передвигаться по Земле в человеческом облике. Биорепликаторы помогали похищать людей, не вызывая ни у кого тревоги.
Испытания землян начались с основных тестов. Стандартные реакции — самосохранения, страха, ненависти… Что принуждает землян к подчинению? Что способно вызвать сопротивление?
И сразу же начались неожиданности.
Люди обладали целым набором странных, ненормальных реакций. Любовь, дружба, сострадание… Они придумали им названия и давали непонятные объяснения. Но разумные Лотана видели суть, скрытую под мешаниной слов.
Что-то заставляло людей переносить свои основные реакции друг на друга. Бояться за жизнь знакомых. Желать успеха родным. Ненавидеть тех, кто причиняет вред людям: пусть даже незнакомым.
Можно было придумать много гипотез для такого поведения. Объяснять их с точки зрения инстинкта воспроизводства или феномена отождествления… Это не меняло сути. Люди не укладывались в стандартные схемы.
А значит — план колонизации требовалось создавать заново.
И разумные Лотана начали эту работу. Не знающие дружбы пытались понять любовь.
Шли годы. Все так же уходили в космос сигналы, безуспешно разыскивая тусклую оранжевую звезду. А в память компьютеров продолжала поступать информация о реакциях подопытных землян.
И разумные Лотана поняли — они проигрывают. Для землян не существовало единых схем поведения. Один человек жертвовал жизнью, чтобы спасти чужого ребенка, другой — с ловкостью посылал на смерть своего, нарушая не только нормальные реакции своей планеты, но и общую для всего живого реакцию воспроизводства. Нельзя было предсказать, как поведет себя тот или иной человек в момент вторжения. Невозможно было догадаться, что рациональнее — похищать его любимую или обещать высокий пост на порабощенной планете. Колонизация становилась лотереей, игрой без правил.
Но разумные Лотана любили четкие правила. Они стали искать. И нашли.
На Земле были люди, чье поведение могло решить судьбу планеты. Главы государств. Лидеры партий. Хранители религий. Ученые. Журналисты. Писатели.
Те, кого уважали и кому доверяли обитатели странной планеты.
Корабли вторжения с Лотана должны были прийти через тридцать земных лет после установления связи. Значит — на каждый момент времени у экипажа должны были иметься психологические карты будущих правителей Земли. Тех, кто придет к власти через тридцать-сорок лет. Детей, обреченных на главные роли в неписанных пьесах.
Это не оказалось слишком сложно. История не любит дураков. А в распоряжении экипажа звездолета были приборы, измеряющие уровень интеллектуального поля.
Не всякий гений пробьется к славе. Но пришельцы понимали интеллект как сумму способностей: умственных и психологических, позволяющих их носителю достичь высокого положения в обществе. Измеренный таким образом «интеллект» служил достаточной гарантией будущей карьеры человека.
Разумеется, все факторы учесть было невозможно. Некоторые подростки с высочайшими коэффициентами гибли от несчастного случая. Другие попадали в ситуации, ломающие даже их, прирожденных лидеров.
Но пришельцы вели отбор с запасом. В год через Острова проходила почти тысяча подростков. Для них создали условия. Раскрывающие все стороны личности. Страх и отвага, любовь и ненависть… Один отказывался от любого сотрудничества с пришельцами, другой становился шпионом. Кто-то устанавливал на своем острове диктатуру, а кто-то правил снизу, незаметно, тихо…
На Островах велась Игра с заманчивой и желанной целью. Были правила — частью необходимые, сводящие Игру к поединкам разума и воли, а не накачанных мускулов. Ну, а запрет смотреть вверх на закате объяснялся двояко. Во-первых, в момент переключения имитатора с дневного на ночной режим работы на мгновение становился различимым купол полигона. Во-вторых… Очень многое говорила о человеке попытка обойти запрет. Во все времена и на всех планетах возмутителями спокойствия становились те, кто не боялся смотреть вверх.
Физические возможности игроков уравнивало и оружие — имитационные мечи, становящиеся острыми лишь от желания владельца. Волевой слабак с таким мечом мог победить атлетически сложенного рохлю.
Шли годы. Десятилетия. Связи с Лотаном все не было. А Игра шла. На Сорока Островах продолжали умирать подростки.
Странствуя во Вселенной поисковый звездолет Лотана нашел планету Земля…
6. ПРАВО ВЕРНУТЬСЯ
Мы молчали. Экскурсовод не шевелился, сидел в кресле, запрокинув птичье лицо. Отдыхал?
— Так что же, мы все — будущие знаменитости? — спросил Тимур.
Инга взглянула на него и сказала печально, задумчиво:
— Великий полководец Тимур…
— Великий художник! — отрезал он. Пояснил: — Я рисовать любил… очень.
— Какие вы… гады… — вдруг сказал Толик. Он уже пришел в себя и сидел на полу рядом с моим креслом. — Ну ладно, хотите нас завоевать… Чушь, тупость… Но это было, всегда было на Земле. А вот заставлять детей убивать друг друга…
Это прозвучало непривычно, тем более от Толика. Мы никогда не признавали себя детьми. Мы так хотели быть взрослыми… А человек становится взрослым, когда перестает этого хотеть.
— И это было, — спокойно ответил Экскурсовод. — Всегда. Во все времена. Дети дрались друг с другом, завоевывая место под солнцем. Дети убивали друг друга — не всегда физически, чаще духовно. Жизнь давала им оружие, время устанавливало правила и учило их нарушать. Мы только взяли на себя роль хозяев Жизни и Времени. Она не слишком приятна, эта роль. Наши правила жестче — но они честнее. Мы выбираем тех, кто пригоден для нас. А ваши правители выбирают тех, кто нужен им. Всегда. Во все времена.
— Но там мы не убивали! — закричал Толик. — У нас не было мечей!
— Были. И настоящие… Мечи с клинками из слов и поступков. Они ведь тоже убивают, эти клинки.
— Экскурсовод, — тихо сказал я, вставая с кресла. — А ведь ты умнее, чем хотел притвориться.
Он тоже встал. Перья на лице пришельца начали топорщиться.
— Ты тоже, командир людей. Ты умеешь любить и ненавидеть, в этом твоя сила. А я лишь знаток… языка и людей. Умеющий менять поведение.
— Где гиперпереход на Землю, щегол? — с яростью произнес я. — Где?
— Гиперпереход гаснет после прекращения подачи энергии, — медленно ответил он.
