«Ребята, южный мост…»
«Костя уже в замке. От раны…»
«Бросьте оружие!»
«Я сам, я хочу домой…»
Удар. Еще удар. Еще… Я едва успевал уворачиваться. Удар.
«Обоих вас надо было кончать…»
«Мы не берем пленных…»
«Всегда во все времена».
Ладонь сжалась на эфесе. Я почувствовал, как впивается в кожу стальная насечка рукояти. И выдернул меч из затрещавшей перевязи, распарывая тугие кожаные петли.
Лезвие перерубило стальную цепочку, словно гнилую нитку. Крутящийся обрывок сверкнул, уносясь в темноту. Кто-то взвизгнул. Я вскинул меч — привычным, заученным навсегда движением. Валек присел, уходя от удара, даже не присел, а рухнул на колени. И получил удар коленом в лицо. Растянувшись на асфальте, он пытался заслониться растопыренными пальцами.
Перехватывая меч двумя руками, я занес его над дергающимся телом. Услышал истерический, поросячий визг. И перекрывающий его Ингин крик.
— Не смей!
…Синий свет фонарей плясал на лезвии меча. Скорченные тени расползались по сторонам. Я прикоснулся к клинку. Прошептал, не слыша своего голоса:
— Сволочь… Ты и здесь…
Ладонью обхватив лезвие, я плашмя ударил меч о колено. Лезвие хрустнуло.
— Сволочь…
Я ломал клинок, не чувствуя боли в израненных пальцах.
— Сволочь…
Осколки беззвучно падали на грязную, загаженную землю.
— Ты и здесь со мной… Навсегда, да? Навсегда?
Обломок эфеса нелепо торчал из сжатой, окаменевшей ладони. Я ударил рукой по шершавой каменной стене. Выбивая его из кисти. Слепо шагнул в сторону, натолкнулся на скамейку, где сидел минуту назад, замер, глотая горячий влажный воздух.
— Не надо… Димка… Не плачь, ты же сильный… Ты ведь даже там не боялся. Дима… Не плачь…
Инга всхлипывала, прижимаясь ко мне.
— Все пройдет. Правда… Не плачь. Успокойся…
Я опустил голову, зарываясь лицом в ее волосы. И тихо засмеялся. Меня била нервная дрожь, и смех судорожными толчками выплескивался из легких.
— Инга… Как смешно, Инга… Я не могу тебя обнять, у меня все руки в занозах. Инга…
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Автор благодарит Ингу, Диму, Тимура, Илью, Сержана, которые помогали писать эту книгу своими советами и самим фактом своего существования.
Он верит, что в детстве, когда каждый двор — остров, а каждая улица — мост в неведомое, однажды не останется места для Игры, в которой убивают.
Спасибо всем, кто понял эту книгу.
