Мне истина всего дороже.
Подумать не успев, скажу:
«Ты всех милей».
Подумав, я скажу всё то же.
– Это ты мне стихи прочитал? – Аня удивлённо смотрела на друга.
– Конечно, – расплывшись в улыбке, ответил он. – Пушкин Александр Сергеевич.
– Это я поняла. Спасибо за комплимент.
– Это не комплимент, это правда, – Ваня уже без улыбки посмотрел девушке в глаза и вдруг отвёл их, смутившись.
Аня тоже смутилась, но решила спрятать свои чувства за очередной шуткой:
– Я что-то не пойму, это еда на тебя так влияет?
– Не еда, – скорчил рожицу Ваня, – а твоё присутствие.
Саша медленно потягивал кофе и, глядя на друзей с любопытством, думал, чем же всё это кончится.
Финал оказался, как всегда, неожиданным.
Мужчина, запримеченный Анютой, поднялся, свернул свои «Ведомости» в грозную трубочку (Саше вдруг вспомнилось некстати, что английские футбольные фанаты таким образом маскируют перед дракой бейсбольные биты) и медленно, но абсолютно однозначно направился к столику ребят. Ваня сидел почти спиной к залу и, единственный, не видел происходящего, поэтому девушка резко и даже больно ткнула его локтем в бок.
– Ты чего? Это в благодарность за стихи?
Потом он оглянулся и ахнул:
– А вот и Герман!
«Герман» был невысокого роста с короткими тёмно-русыми волосами и довольно приятной в целом внешностью. Черты лица его были правильными, и оттого плохо запоминались. Особо выделялись только глаза. Они словно улыбались сами по себе, независимо от губ, в них всё время сверкали странные шалые искорки. Опрятная, но невзрачная одежда тоже мало о чем говорила: водолазка, брюки, куртка – всё каких-то черно-серых тонов. Подойдя к столику вплотную, мужчина улыбнулся и спросил запросто:
– Присесть разрешите?
– Не вопрос, – от волнения Саша выбрал какой-то полублатной вариант ответа.
Незнакомец сел и сообщил:
– Это я вам звонил.
– А мы уж думали… – начал Ваня. – В общем, мы давно здесь сидим.
– Я знаю, я пришёл еще раньше. Просто не хотел вам мешать, пока вы кушаете. Я же видел, как вы проголодались.
«Бред какой-то! – мелькнуло в голове у Саши. – Сколько времени потеряно! И мы продолжаем его терять. О чём он говорит?!»
А Ване наоборот понравился ход мыслей таинственного незнакомца. Тремя короткими фразами он сумел расположить его к себе. И возникшее, было, напряжение сразу отступило.
– Да, действительно, – подтвердил Ваня, – мы с шести утра ничего толком не ели.
«Какая солидарность, когда дело касается еды, – удивилась Аня. – Я-то думала у мужиков дело превыше всего. А у них, оказывается, еда – главное…»
Эти мысли прервал сам незнакомец:
– А вы весьма наблюдательны, Аня. Я заметил, что вы следили, как я слежу за вами.
– «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю» – был такой фильм, – пробормотал Саша хмуро.
«Правильно Сашка насторожился, – думала Аня. – Оболенский, романтик, уже готов довериться этим странным смешливым глазам. Он и меня пытается обаять, по имени называет. Знакомая тактика, тут надо быть на чеку. И главное понять, что ему от нас надо. А он резину тянет… Специально? Может, ждёт кого-то ещё?»
– Вы хотели с нами поговорить, – жёстко напомнила она.
Незнакомец улыбнулся ещё обворожительнее, хотя явно понял, что на девушку его чары не действуют.
Саша мысленно поаплодировал Ане и добавил ещё жестче:
– Мы Вас слушаем.
На лице мужчины отразилась озабоченность. Улыбка исчезла, и только странные искорки в глазах так и не погасли. Он помолчал ещё немного, как бы собираясь с мыслями, а затем медленно произнёс:
– Вы, поняли: я хочу поговорить о «Фаэтоне».
Саша машинально сжал в руках сумку с прибором.
Мужчина опять замолчал, вероятно, ожидая ответной реплики, но говорить было пока не о чем. И так ясно, что о «Фаэтоне». Дальше что?
