- Не обращай внимания! Это я раздаю всем майонез на ужин… - пояснил Баб-Ягун, предупредительно отодвигая трубу в сторону.
Он облетел над полем небольшой круг, дразня, пронесся над головой у Горьянова и замер в трех метрах от трибуны.
- Номер четвертый, Семь-Пень-Дыр. Отличный нападающий с удивительной реакцией. Вот только до сих пор не пойму, зачем он превратил свою учительницу в выдру?… Номер пятый, Рита Шито-Крыто. Кто же не знает Риту и ее гитару с прицепом? Номер шестой, Кузя Тузиков. Полузащита. Если бы он так часто не падал со своего реактивного веника, цены бы ему не было… Номер седьмой Юра Идиотсюдов, капитан команды. Обладает очень громким голосом и на всех орет. Больше ничем не примечателен.
- ЯГУН!!!!!! - возмущенно рявкнул номер седьмой.
- Ну что я говорил? Все слышали голосок нашего капитана? - обрадовался Ягун. - Это я тебя специально доводил, не обижайся… Номер восьмой… Ну что тут скажешь? Раньше номером восьмым был Рома Кисляков. Однако он ушел из команды. Теперь вместо него я - Баб-Ягун, единственный и неповторимый.
- Чем это ты неповторимый? Ушами? - заржал Демьян Горьянов.
- Глупо, тупо и нелепо! Там, где у меня чувство юмора, у тебя круглый нолик! - парировал Баб-Ягун, капая ему на нос майонезом.
- Номер девятый, Лиза Зализина, - продолжал он. - Летает на часах с кукушкой. Все бы хорошо, да только кукушка клюется как чокнутая. Причем почему-то клюет только своих… И, наконец, десятый номер, Таня Гроттер. Королева полета. Ее старинный контрабас просто супер! - в голосе у Ягуна появилось искреннее восхищение.
- Да ладно тебе, - хмыкнула Таня.
Однако в глубине души слышать такое про себя ей было приятно. Вот только не подвести бы в решающий момент, не упустить мяч, не испугаться огненной пасти дракона!
- Вот такая вот у нас команда! С такой командой глупо бояться бабаев! - с воодушевлением воскликнул Баб-Ягун.
Неожиданно крайний левый ангар затрясся. Из отверстий в его крыше повалил густой белый дым. Тотчас со всех сторон к ангару кинулись джинны, выполнявшие в Тибидохсе роль драконюхов.
- Это Гоярын. Он снова разбушевался, - озабоченно сказала Катя Лоткова.
Многие называли ее самой красивой девчонкой во всем Тибидохсе. И недаром. Когда она жила в мире у лопухоидов, весь асфальт возле ее дома, все лифты и весь подъезд были исписаны признаниями в любви. По вечерам на каждой ступеньке сидело по поклоннику. Это было бы еще терпимо, не будь в доме девять этажей… Наконец, даже волшебники забили тревогу, и Сарданапал велел перенести Катю в Тибидохс. И точно - все дело оказалось во врожденной приворотной магии, которую Катя унаследовала от своей прабабки-колдуньи.
Гоярын снова ударил хвостом. Бронированный ангар загудел, как пустая консервная банка. Оглушенные джинны, зажимая руками уши, стали выскакивать наружу. А Гоярын все ревел и ревел.
Ребята подбежали к ангару. Заглядывать внутрь никто не решался, поскольку там бушевало настоящее пламя. Его раскаленные струи ежеминутно прорывались наружу. А в промежутках слышно было, как Гоярын с хрипом втягивает воздух и сразу же вновь начинает дышать огнем, прогоняя остававшихся еще джиннов.
Когда из ангара выскочил последний закопченный джинн и, закричав что-то, возмущенно испарился, к ангару, прихрамывая, подошел Соловей.
- Не нравится мне это… С Гоярыном что-то происходит. Сейчас январь, и он должен быть в спячке. А он проснулся. Уже три дня его никак не успокоят, - сказал он.
- Он не заболел? - спросила Таня.
Соловей задумчиво посмотрел сначала на нее, потом на раскалившуюся дверь ангара и пожал плечами.
- Надеюсь, что нет… Жду вас завтра ровно в шесть! Никому не опаздывать! - велел он.
На другой день на снятии сглаза Зубодериха вздумала отработать с учениками куриное заклятие.
- Считайте это проверочным заданием. У вас есть двадцать минут, чтобы его снять! Приготовились? Начали! - произнесла она и, небрежно щелкнув пальцами, что-то негромко пробурчала себе под нос.
Из ее кольца выскочила красная искра. Сразу же класс заволокло розоватым дымом. На несколько секунд все скрылось из виду. Когда же дым рассеялся, Таня увидела, как Рита Шито-Крыто, захлопав руками как крыльями, вскочила с ногами на парту и, вытягивая шею, громко закукарекала. Гробыня Склепова и Лиза Зализина немедленно отозвались ей со своих мест.
Дуся Пупсикова на корточках прыгала по классу и все время оглядывалась, взволнованно квохча. За ней торопливо прыгали цыплята: Верка Попугаева и Баб-Ягун. При этом Верка Попугаева держала во рту какую-то нитку, явно принимая ее за червяка.
Но потешнее всех было наблюдать за Гуней Гломовым. Здоровенный гориллообразный недоросль, явно возомнивший себя несушкой, с озабоченным кудахтаньем высиживал… пенал.
Таня, но тут часть розоватого облака доползла и до нее.
А еще через несколько секунд Таня с изумлением обнаружила, что сидит на полу и пытается носом клевать зерна. Это было странное, очень странное ощущение… Она была курица и одновременно не курица. И мысли у нее тоже были какие-то половинчатые - частично ее собственные, частично куриные.
Таня сама не понимала, что заставляет ее клювом выщипывать у себя перья или гоняться за Ритой Шито-Крыто, уже охрипшей от кукареканья. Недаром сглазы Зубодерихи всегда были просто убойными. Настолько убойными, что даже Поклеп Поклепыч предпочитал не связываться со своенравной преподавательницей.
Зубодериха удовлетворенно оглядела последствия своей магии и, открыв верхний ящик стола, достала томик русских поэтов серебряного века.
- Чудненько! Наконец-то есть время почитать стихи! - певуче сказала она.
Продолжая царапать нос об пол в поисках зерен, Таня поспешно припоминала заклинания, которые учила вчера вечером. Как же снимать этот куриный сглаз? Короджогло богло? Хмырюс капустис? Нет, опять не то… Сосредоточиться было ужасно трудно. Попробуй соберись с мыслями, когда приходится все время прыгать и кудахтать.
Только за пять минут до звонка Тане удалось вспомнить контрзаклинание, Даже не вспомнить, а случайно подглядеть в чьей-то тетради, которую Верка Попугаева и Гуня Гломов расклевали в клочья.
- Ливодис курекус! - крикнула Таня и, освободившись, осторожно встала. Она вся была в пыли. Кончик носа досадливо ныл.
Кроме нее, от сглаза освободились только Ванька Валялкин, Гробыня и Лиза Зализина. Остальные продолжали еще рядком сидеть на воображаемом насесте, изредка зачем-то отгрызая себе пуговицы.
Зубодериха со вздохом покосилась на часы и захлопнула томик стихов.
- Скверно! - сказала она, одной искрой исцеляя весь класс. - Очень скверно! А ведь куриное заклятие совсем слабенькое!
- Ничего себе слабенькое! - гневно фыркнула Гробыня. - Да я едва живая!
Зубодериха окинула ее оценивающим взглядом.
- Плохо, Склепова, плохо! Вы провозились почти полчаса и то еле справились с куриным заклятием. А теперь представьте, что было бы, наложи я на вас роковую порчу, которую снимать в сотни раз труднее?
- А что было бы? - пугливо спросила Лиза Зализина.
- У вас было бы всего пять минут на все про все. И больше ни одной секунды, - пояснила Зубодериха.
- А потом? - услышала Таня свой голос.
- Ты что, совсем тупая? Стало бы на одну бестолковую сиротку меньше! - встряла Гробыня. - Жаль,
