- А-а, бабуся уже не помнит, - рассеянно протянул Баб-Ягун. - Ерунда какая-то. То ли перхоть, то ли зуб мудрости резался… А может, просто засунул себе карандаш в ноздрю, а обратно никак. У них, у писателей, еще и не такое бывает, особенно когда вдохновение вдарит.
Книжка недовольно заворчала. Гуго Хитрый явно был недоволен таким отзывом о своей персоне.
Следуя за медленно плывущей по воздуху мантией, которая таинственным образом повторяла все движения Поклепа и даже точно так же подергивала плечом, ребята поднимались по мраморной лестнице. Изредка из рыцарских доспехов и из стен выплывали призраки, но все больше какие-то малознакомые и дикие. У одного в груди торчало длиннющее копье, на которое другие призраки вешали сушиться свои старомодные чулки и кафтаны. Среди этих призраков не было ни поручика, ни Недолеченной Дамы, ни даже Безглазого Ужаса. Призраки хмуро смотрели на друзей и, не отвечая на вопросы, втягивались в свои убежища.
Трижды вокруг мантии вспыхивали зеленоватые вспышки, а один раз даже красная. Похоже, Поклеп не скупился на охранные заклинания. Причем некоторые из них были так хорошо замаскированы, что не было заметно даже привычной уже полупрозрачной завесы. Длинные языки пламени то и дело касались старой мантии Поклепа и сразу же виновато втягивались, словно сообразив, что обознались.
Ребят, которые шли следом, заклинания пропускали уже совершенно свободно. Вероятно, считали, что те следуют вместе с Поклепом и задерживать их нельзя.
Книжка Гуго Хитрого хихикала не переставая. Ее покойный автор был крайне доволен очередным приключением. Сзади на обложке даже проступил его портрет: круглая, как блин, физиономия, короткий вздернутый нос и пышный напудренный парик. Время от времени портрет Гуго начинал оживленно жестикулировать и даже показывал Тане язык.
Так они поднимались довольно долго. Когда Таня уже потеряла ступенькам счет, Ванька Валялкин внезапно остановился, вцепившись в перила. Таня от неожиданности налетела на него и ударилась носом о его плечо. Она хотела возмутиться, но внезапно увидела то, что уже видели Ванька и Ягун, и осеклась.
Главная Лестница обрывалась. Прямо перед ними, отделенный лишь небольшой площадкой, тянулся серебристо-белый подвесной мост. Он проходил прямо сквозь каменную стену, которой для него словно не существовало, и завершался огромным залом с узкими колоннами, которые то исчезали, то вновь прорисовывались четкими белыми линиями. Разглядеть что-либо еще было сложно, во всяком случае не поднимаясь на мост.
Гуго Хитрый в панике вскинул вверх обе руки и, изобразив на лице ужас, провалился за рамку. Несколько секунд спустя он вновь высунулся, но уже без парика. Вид у него был на редкость удрученный. Он то и дело хватался руками за лысину, делая вид, будто рвет на себе волосы.
- Исчезающий Этаж! - прошептал Баб-Ягун. Ванька Валялкин озорно прищурился.
- Добежим до зала и обратно! Слабо? - предложил он.
Он хотел было шагнуть на мостик, но Баб-Ягун силой оттащил его от края.
- Перегрелся? - поинтересовался он. - Жить надоело? Вот смотри!
Ягун показал на Гуго Хитрого. Тому надоело уже ощипывать пух со своей лысины. Он по пояс высунулся из рамки и, подперев ладонями голову, созерцал Исчезающий Этаж. Когда взгляд его дошел до колонн, Гуго Хитрый задрожал и с ловкостью, которой никак нельзя было ожидать от такого жирдяйчика, скаканул назад в рамку. На миг мелькнули его упитанные ляжки в чулках и старомодные туфли с бантами.
Оранжевая мантия Поклепа неподвижно висела над площадкой. Ее пустой капюшон то вздрагивал, надуваясь пузырем, то вновь опадал. Неожиданно она пришла в движение, несколько раз слепо ткнулась в стены и, покачиваясь, поплыла на подвесной мост. Ребята напряженно следили за ней. Примерно до половины моста мантия добралась без помех. Казалось, еще немного, и она окажется между колоннами, но тут серебристый мост стал вдруг ярко-алым. Он вздулся, заходил ходуном, словно под ним прокатилась невидимая волна, и коснулся мантии.
Мантия вспыхнула, суетливо мотнула пустыми полами и - исчезла. А еще через мгновение подвесной мостик потух и, поскрипывая, закачался как ни в чем не бывало.
Ребята переглянулись.
- Ой, мамочка моя бабуся! Пошли назад… Здесь на Исчезающий Этаж точно не пробраться, - сипло сказал Баб-Ягун.
Таня вспомнила, что поручик Ржевский рассказывал ей про Сумасшедшего Дедушку. Этот безумный призрак много столетий искал в Тибидохсе клад. Нашел ли он его - неизвестно, но потайной ход на Исчезающий Этаж обнаружить ему удалось. Ход, по которому можно не только попасть туда, но и вернуться обратно.
- Напрасно Поклеп охраняет Главную Лестницу. Настоящий ход на Исчезающий Этаж все равно не здесь, - сказала она.
- А где? - быстро спросил Ванька.
- Не знаю. Но где-то есть. Кто-то же сумел принести с Исчезающего Этажа шип и скатерть- самооборонку, - сказала Таня.
Почему-то воспоминание об этой довольно безобидной скатерти, которая только и умела, что хватать замешкавшихся бедолаг за нос, не давало ей покоя. Зачем похититель шипа спрятал ее за статуей рядом с мастерской? Зачем ему вообще понадобилась скатерть? Но ведь понадобилась же!
И что делала возле мастерской Зубодериха, если Гробыня не наврала?
И тут Таня даже вздрогнула, пораженная, что не подумала об этом раньше: что сама Гробыня забыла у мастерской?
Они уже собрались спускаться, как вдруг из прогрызенной дырки в желтой майке Ваньки Валялкина выпала толстая морская свинка и, повизгивая, бросилась на подвесной мост.
- Ты куда? - крикнул Ванька. - Туда нельзя!
Но морская свинка уже была на мостике и целеустремленно топала вперед, к тому месту, где недавно исчезла мантия.
- Назад! - еще раз крикнул Ванька и бросился за ней.
Прежде чем Таня и Баб-Ягун успели его остановить, Валялкин в два прыжка достиг середины мостика и, схватив свинку, метнулся обратно.
Таня подбежала к краю площадки. Она увидела, как мостик за спиной у Ваньки становится алым и стремительно гонится за ним, перекатываясь, как волна. А тот, кажется, ни о чем и не подозревает. Еще мгновение - и его ждет то же, что и оранжевую мантию Поклепа.
- Прыгай! - закричала Таня. - Скорее прыгай!
Ванька оглянулся, потеряв на это драгоценную секунду, и, увидев вздувшийся бугор мостика, прыгнул. Это был не самый лучший его прыжок, ведь Ваньке приходилось прыгать, прижимая к груди морскую свинку, а опора уже уходила у него из-под ног. Если бы Таня и Баб-Ягун не подхватили его под мышки и не втащили бы на площадку, он бы точно сорвался. Ванька лежал на животе и переводил дыхание, а за спиной у него в безудержном, но напрасном уже гневе раскачивался подвесной мостик.
'Чуф-чуф-чуф!' - послышалось чье-то гневное посапывание.
Спасенная морская свинка как ни в чем не бывало встряхнулась и недовольно стала обнюхивать свой темный, в рыжих пятнах бок.
- Эх ты, хоть и морская, а свинья! - укоризненно сказала ей Таня.
Она не удержалась и, протянув руку, ласково взъерошила Ваньке волосы.
Гуго Хитрый осторожно высунул из рамки нос, осмотрелся и с восхищением показал Валялкину большой палец. Потом извлек из-за уха длинное гусиное перо, озабоченно потрогал, хорошо ли оно очинено, и куда-то улетучился.
- Вот графоман несчастный! Помчался описывать твой подвиг! - не без зависти сказал Баб- Ягун.
