— Не дергайся. Ты в связке, и тебе нечего бояться.
— В какой связке? — недоуменно спросил Шабанов.
— В связке неприкасаемых! Ты работаешь на Систему…
Так и получилось — боялся он зря. Зампрокурора принял его радушно, просмотрел дело, многозначительно задумался и принялся что-то писать.
— Вот, тут я дал тебе указание, — закончив писать, сообщил он. — Для того чтобы решение было полностью обоснованным, надо допросить еще несколько свидетелей. Тех, что сидели в беседке напротив подъезда.
— Но ведь они ничего не видели. Опера уже брали у них объяснения, — нерешительно произнес Шабанов.
Он ничего не понимал. Не может опытный Мудраков нести такую ерунду, даже начинающий следователь понимает, что это глупость, которая ничего не дает.
— Шабанов, не спорь со мной. Выполняй распоряжения прокурора. И все встанет на свои места.
— Я понял.
— Тогда иди, работай.
Забрав дело, Шабанов быстро вышел из прокуратуры. Да что там вышел, он просто вылетел оттуда. Мудракова боялись все в райотделе и за глаза называли мудаковым. Обычно он рычал, ругался и грозил посадить в тюрьму или выгнать из органов. И если рассказать про это чудесное превращение, то вряд ли кто-то поверит!
Выполняя бесполезное указание, он допросил трех свидетелей, которые подтвердили, что не видели ничего, имеющего отношения к делу. Но раз указание прокурора выполнено, никаких оснований отказывать в изменении меры пресечения у Мудракова формально не оставалось. Поэтому через день Ларионов вышел на свободу.
В конце дня его вызвал Петрицкий. Шабанов отправился к начальнику, не подозревая, зачем он ему понадобился: только в обед докладывал обстановку в отделении. Может, что-то случилось? Лопнули «белые нитки» на каком-то из грубо сшитых дел? Или невинно осужденный достучался до высокой инстанции, и колесо завертелось в обратную сторону? Может быть, теперь уголовное дело возбудили против следователей? Хотя голос у шефа, вроде, был нормальным…
На правах приближенного, он открыл дверь без стука.
— Как дела, Виктор? — испытующе глядя поверх очков, спросил начальник. Лицо его не выражало негативных эмоций. Впрочем, оно всегда было маловыразительным.
— Да, вроде, нормально… А..
— И у меня нормально, — шеф едва заметно улыбнулся, будто прочтя его мысли. — В конце недели будет подписан приказ.
— Отлично, поздравляю! — у Шабанова отлегло от сердца, и улыбнулся он вполне искренне.
— Сегодня всю работу закончил? — спросил Петрицкий.
На столе у Виктора лежали четыре дела, которые следовало срочно вычитать и направлять в суд. Но поставленный вопрос диктовал только один ответ.
— В принципе да.
— Тогда поехали, отдохнем. Сколько можно работать? Отдыхать тоже надо.
— А куда? — задал Виктор дурацкий вопрос. Слишком неожиданным оказалось предложение. Он только один раз «отдыхал» с шефом: в компании начальства после своего назначения его заместителем.
— Я знаю куда. Думаю, что ты мне доверяешь?
На служебной машине Петрицкого они поехали в «Париж». Это был самый респектабельный ресторан в городе. Раньше Виктор не отважился бы сюда идти — он всегда выбирал что-нибудь попроще и очень любил чебуречную… Но с тех пор многое изменилось. С помощью Бровина он обновил свой гардероб: и туфли, и костюм, и галстук, и сорочка — все соответствовало новому статусу и новым возможностям. А кашемировое пальто и солидная шляпа придавали начальственную вальяжность и значительность. Да и манеры изменились: неспешные, уверенные движения, строгий, изучающий взгляд, властный, требовательный тон. Недавно он купил новую «тойоту — кемри», на которой катал жену с сыном и Марину, — по очереди. Словом, жизнь изменилась коренным образом. С Ефимовым он перестал поддерживать отношения, и тот по-прежнему лучшей точкой общепита считал чебуречную рядом с райотделом, где почти каждый день напивался пивом.
— Приехали, — сказал Петрицкий.
Над входом сияла огнями модель Эйфелевой башни, машину помог запарковать охранник, тяжелую дверь открыл гардеробщик, он же принял верхнюю одежду. У входа в зал гостей встречали метрдотель и официант. Судя по одежде и манерам, все были хорошо вышколены. Они радостно поздоровались с Петрицким, судя по всему, он был здесь завсегдатаем.
Узкий вытянутый зал был почти пуст. В дальнем углу обедали двое солидных мужчин, чьи лица были знакомыми по телевизионным репортажам из кабинетов власти. Их спутников Шабанов опознал более точно — бизнесмен, а по совместительству руководитель ОПГ Грачев, и недавний подозреваемый Шабанова Ларионов. У окна пили вино и стреляли глазками три красивых, дорого одетых девушки, которые внимательно осмотрели вновь прибывших, пошептались и призывно рассмеялись.
Шеф выбрал двухместный столик у стены. Они сели друг напротив друга, раскрыли меню. Через минуту Шабанов понял, что не сможет ничего выбрать: все названия незнакомы, а знакомые он все равно никогда не пробовал.
«Вот черт, — с досадой подумал он. — Купить одежду проще, чем научиться всяким премудростям. А надо — иначе как Марину в приличное место пригласить?»
— Я буду то же, что и вы, Василий Григорьевич, — Виктор отложил коленкоровую книжицу.
— Хорошо! — кивнул шеф и быстро сделал заказ. Будто на незнакомом языке, Шабанов хорошо понял только одно — водка, хотя и та незнакомой марки — «Серый Гусь».
— Раньше чиновники избегали «светиться» с бандитами, — кивнул Шабанов в сторону дальнего столика.
По-своему истолковав его жест, Ларионов привстал, с улыбкой приложил руку к сердцу, поклонился. В фирменной водолазке, джинсах и короткой кожаной куртке, он выглядел гораздо моложе и респектабельнее, чем в камере ИВС. Грачев повернулся и тоже поздоровался. Поскольку с Шабановым лично он не встречался, значит — с Петрицким. Шеф кивнул в ответ.
— Раньше были времена, а теперь моменты, даже кошка у кота просит алименты, — промурлыкал Петрицкий. — Частушка такая была. Но ты прав. Я помню, когда за «неделовые контакты» увольняли с должностей. И если бы такая встреча происходила, то в глубокой конспирации на частной квартире. Хотя тогда это было невозможно. Разве что в единичных случаях. И те выявлялись. Но мы живем в другой исторической реальности и должны ориентироваться на сегодняшний день.
— А что это за девушки? Студентки?
Шеф усмехнулся.
— Может, и студентки. Но это не основное их занятие. Они — профессиональные шлюхи.
— Быть не может! — ужаснулся Шабанов. — Совершенно не похожи! Такие чистые лица, хорошие улыбки…
— Элитные шлюхи и не должны быть похожи на шлюх. За это им и платят по пятьсот евро…
— По сколько?!
— Бывает, и больше.
— Пожалуйста, ваше карпаччо.
Официант принес тарелки с тонко нарезанным мясом, графинчик водки, а также бутылку виски и дорогого коньяка.
— Это подарок, — понизив голос, он одними глазами показал на четверых мужчин. Судя по некоторой скованности, молодой человек хорошо знал и чиновников, и бандитов.
Петрицкий кивнул.
