— Оно что, сырое? — спросил Шабанов, опасливо ковырнув закуску.
— Конечно. Поперчи, посоли, ешь и запивай водкой! — сказал Петрицкий. И поднял рюмку: — Давай выпьем за закономерность и случайность. Я всегда любил философию и убеждаюсь, что это великая наука!
Они выпили. Водка была ледяной и очень чистой — даже без спиртового запаха. И сырое мясо стало вполне съедобным и даже вкусным. Проголодавшийся Шабанов жадно набросился на еду.
— При другом раскладе здесь бы сидел Банников, а уволенный за пьянство бывший следователь Шабанов окончательно спился и превратился в бомжа! — буднично проговорил Петрицкий. И спросил: — Правда хорошее карпаччо? Главное, не перемороженное…
Шабанов промедлил с ответом. Слишком неожиданно прозвучало то, о чем он задумывался, но никак не ожидал услышать в данный момент.
— Да, хорошее, — наконец, выдавил он.
Городские руководители и бандиты, сблизив головы, «терли» какую-то серьезную тему. Девушки, привлекая внимание, громко и вульгарно смеялись.
— Вижу, мои слова тебя шокировали, — проницательно взглянул шеф. — А ведь именно так все бы и было! Поэтому я предлагаю выпить за благосклонность судьбы. Пусть она никогда не поворачивается к нам спиной!
Они выпили. Официант принес основное блюдо — черную треску. Рассыпчатая мякоть оказалась очень вкусной.
— Я сказал, что мой приказ подпишут в конце недели, — Петрицкий ухитрялся есть и разговаривать одновременно, при этом рот у него не был набит. — А твой — в конце следующей. Но мне поручено поговорить с тобой, ввести в курс дела…
— Кадры поручили?
Шабанов подумал, что он должен заплатить за стол, а хватит ли денег? Порция черной трески стоила полторы тысячи, а сколько вытянет сверхчистая водка? Он недавно купил Марине бриллиантовое кольцо, и в кармане было тысяч шесть-семь. Правда, никогда раньше он вообще не носил таких сумм, но все в жизни относительно…
— При чем здесь кадры? — усмехнулся шеф. — Ты что, не понял, что в милиции, как в любом ведомстве, две вертикали власти? Официальная, которая платит тебе копейки и ничем не помогает, и неофициальная, но очень могущественная — та Система, которая и определяет на самом деле всю твою жизнь? И это не только у нас, это существует в любом ведомстве! Шабанову повезло — в силу случайного стечения обстоятельств, а также определенных личностных качеств: гибкости, исполнительности и дальновидности, Система приняла следователя Шабанова и принялась продвигать его к сияющим вершинам карьеры.
— Гм…
— Сколько лет ты шел от следователя к старшему следователю?
— Почти двенадцать…
— А от старшего следователя к заму начальника отделения?
— Семь месяцев.
— А от зама к начальнику отделения?
— Около года.
— И ты еще сомневаешься в могуществе Системы? Все в наших руках. И ты — один из нас!
Петрицкий снова поднял рюмку.
— Давай за наших руководителей. За тех, кто стоит наверху Системы.
Они снова выпили. Водка в графине заканчивалась, хотя и Петрицкий, и Шабанов были трезвыми.
— А официальные руководящие должности совпадают с неофициальными? — спросил Виктор.
Петрицкий пожал плечами.
— Не всегда. Но это на низовом уровне. Чем выше, тем больше сближаются линии руководства. Система заботится о себе. Так что, считай, наш разговор санкционировали руководители Системы.
— И что от меня требуется?
— Ты должен полностью контролировать обстановку в отделении. Подбирай и воспитывай следователей таким образом, чтобы они выполняли все твои указания, без лишней демагогии про процессуальную самостоятельность. Сказал — привлечь, должны предъявить обвинение и направить в суд. Сказал прекратить или отказать — должны так и сделать. Вырасти одного или двух человек, которых можно использовать для самой черновой работы. Помогай им, поддерживай, покрывай недостатки — и они будут работать на тебя верой и правдой. Хотя сам понимаешь, что и «верность», и «правда» тут — категории условные.
— Я постараюсь, — сказал Шабанов.
— Что открыть — виски или коньяк? — спросил подоспевший официант, как только водка закончилась.
— Все равно, — сказал Шабанов.
— Подожди, как «все равно»? — возмутился шеф. — Если все равно, пей «паленку» по тридцать рублей за бутылку. Конечно, виски!
От девичьего стола раздался очередной взрыв громкого смеха. Четверо мужчин распрощались: чиновники ушли, а бандиты остались. Они сразу раскрепостились, развалились на стульях, послали девушкам бутылку испанского шампанского, себе заказали еще коньяка и принялись оживленно обсуждать что-то, очевидно, состоявшийся разговор.
«Сейчас бы вас, гадов, прикладами по почкам, в наручники и в СИЗО! — злорадно подумал Шабанов. — Да по десять лет за фактически совершенные преступления! Только ведь не дадут, они многих кормят…»
Он посмотрел на девушек. Красивая брюнетка с длинными волосами смотрела на него и улыбалась ангельской улыбкой. Она была гораздо утонченней и изящней, чем Марина.
— Давай за то, чтобы ты вписался в Систему. Тогда карьера, считай, обеспечена. Не знаю, как генералом, а полковником точно станешь!
Шабанов не отводил глаз от длинноволосой брюнетки. И вдруг она стала водить языком по внутренней поверхности щеки, гоняя по кругу небольшой бугорок нежной кожи. Зачем она это делает? Неужели так открыто обещает…?!
— И еще одна твоя задача, — вдруг сказал Петрицкий. — Ты будешь курировать все дела по наркоте. Воскобойников подскажет тебе, что надо делать. Он ведет оперативную работу, ты — процессуальную. Чужих сбытчиков закрывать, своих — отмазывать. Стравливать конкурентов. Например, создать у одной группы впечатление, что другая дает на нее информацию. Пусть сами разбираются между собой…
«Ничего себе!» — Виктор вынырнул из приятных волн опьянения и даже перестал смотреть на брюнетку.
— Разве это процессуальная деятельность? За это в подъезде вполне могут пулю в затылок загнать!
Шеф развел руками.
— Волков бояться… Ты же офицер милиции, а это профессия повышенного риска.
Тем временем Грачев и Ларионов подошли к девушкам, коротко переговорили и повели длинноволосую брюнетку и блондинку с прической каре по узорчатой чугунной лестнице.
— Что там, наверху? — спросил Шабанов.
— Антресоли с диванчиками и низенькими столиками. Там едят десерт, пьют кофе, ну, и делают еще кое-что… Так ты согласен на наши условия?
«А куда мне деваться?» — хотел спросить Виктор, но воздержался. И ответил просто и достойно:
— Конечно, согласен!
И когда они выпили в очередной раз, все же спросил:
— Извините, Василий Григорьевич, но вы так откровенно со мной говорили… А если бы на моем месте был другой человек, и он отказался и отнес заяву в прокуратуру или ФСБ?
Петрицкий криво усмехнулся.
