происходило сейчас. По боевому расписанию они должны были отражать нападение на штаб, вагон группы запуска и боевой вагон. Но как они должны это делать, в приказе не предусматривалось. Между тем ни в одном из перечисленных вагонов не было даже бойниц, а отдраивать двери в любой ситуации было запрещено. Как же отражать нападение противника?
Александр быстро зарядил оружие и, выбежав в тамбур, навёл пистолет на дверь.
«Как там Наташа?» — мелькнула тревожная мысль.
Саше хотелось быть рядом с ней, чтобы защитить от опасности, но это было невозможно. Угнетало и отсутствие каких-либо действий: он не вносил никакого вклада в отражение атаки! Если бы он стрелял в нападавших, ему было бы легче! Кудасов подошёл к двери, надеясь обнаружить забытую всеми амбразуру, но, как и следовало ожидать, монолитная сталь не позволяла высунуть наружу ствол пистолета.
Зато в вагонах охраны и прикрытия бойницы имелись в достаточном количестве. И личный состав готовился именно для таких боев. Автоматчики и пулемётчики занимали боевые позиции, щёлкали затворы, досылая в стволы хищно вытянутые патроны. Командир «чёрных автоматчиков» капитан Зосимов впервые в жизни отдал своим подчинённым боевой приказ…
С криками «Аллах Акбар!» боевики с четырёх сторон бросились к составу. Обездвиженный, он казался лёгкой добычей, но это впечатление оказалось обманчивым, когда БЖРК нанёс ответный удар. В обшивке первого и последнего вагонов открылись замаскированные прежде бойницы. Автоматы и крупнокалиберные пулемёты в упор ударили по атакующим, фигурки в камуфляже и в гражданской одежде падали, как сбитые кегли. Атака захлебнулась, уцелевшие боевики залегли и открыли ураганный огонь. Из засад тоже раздались длинные очереди.
Внутри поезда создавалось впечатление, что по обшивке колотят тысячи сильных дятлов со стальными клювами либо могучий великан швыряет камни — россыпями или по одиночке. Наталья Игоревна в страхе упала на полку и закрыла голову руками. «Это наказание мне за мои грехи, — билась в голове одна-единственная мысль. — Надо было остаться дома!» Очередная россыпь камней хлестнула по второму вагону, одна пуля проскользнула мимо наклонных решёток пылеулавливателей и прошла внутрь. Кто-то вскрикнул.
— Врача! Где военврач? — закричали в коридоре.
Булатова вскочила, с силой провела ладонями по лицу и пошла исполнять свои профессиональные обязанности.
Но шквальный огонь боевиков не приводил к обычным в таких случаях результатам. Два слоя брони, с кевларовой прокладкой и толстыми, наклонно расположенными стальными пластинами между ними, надёжно защищали БЖРК. Большинство автоматных пуль не пробивало бронированную обшивку и, сплющившись, рикошетили с пугающим свистом. Это поставило в тупик даже видавшего виды Исмаилова, да и опытный боец Аеб не на шутку удивился: пуля, выпущенная из «АКМ», насквозь пробивает рельс!
Но они ещё ничего не поняли. Гяурский поезд был пойман в ловушку, а в таком случае его ждёт только одна судьба…
— Аеб, давай гранатой по первому вагону! — скомандовал в рацию амир Исмаилов, лежащий в полусотне метров от заколдованного состава. Он был уверен в победе. Гранаты, мины, взрывчатка — есть много средств расправиться даже с бронированными вагонами! И плевать на дурацкие запреты!
Но тут вступили в бой «чёрные автоматчики», и это было самое ужасное, что видели в своей жизни опытные бойцы Лечи Исмаилова. По звуку выстрелы чёрных автоматов ничем не отличались от обычных, но каждая пуля, выпущенная из их «стволов», производила действие артиллерийского снаряда: в воздух летели клочья земли и куски разорванных тел. Как будто начался артобстрел!
— О Аллах всемогущий! — глухо вымолвил Исмаилов. — Что это?!
Короткая очередь, и чудовищные взрывы гафниевых пуль вырыли канаву, в которой оказались похоронены шесть шахидов в новеньких натовских камуфляжках. Ещё одна очередь, и вскинувший гранатомёт Аеб превратился в пар, а остатки «батальона шахидов» разлетелись по стенкам оврага кровавыми брызгами. Длинная очередь — и невидимый топор под корень вырубил лесополосу, в зловещем рве нашли последнее пристанище бойцы второй посаженной в засаду группы. Выстрел — в облаках пыли взлетела на воздух оставленная в стороне «Нива», а с ней разорванный напополам снайпер. Короткая очередь — и смешана с землёй ещё одна группа его соратников. Несколько человек в панике бросились бежать — и были уничтожены одной пулей.
Лечи Исмаилов утратил свою обычную невозмутимость и оцепенел: прежде он никогда не видел ничего подобного. В сердце холодной змеёй стал проникать страх. И он сам уподобился змее: прижимаясь к земле, пополз назад, извиваясь всем телом, что, конечно, недостойно мужчины-воина. Но ему хотелось жить, что тоже недостойно и постыдно… Ибо когда человек хочет жить, он не может храбро воевать…
Звуки боя оставались за спиной, полевой командир дополз до сложенных штабелями старых шпал и укрылся за ними.
— Почему вы не атакуете? — послышался из рации рассерженный голос Али Арханова. — Немедленно захватите поезд!
— Сам захватывай, если такой умный! — Лечи загнул трёхэтажным матом. Это единственное, что не стыдно заимствовать у русаков. — У них новое оружие! К ним не подойдёшь!
— Не будь бабой! — прокричал Арханов. — Собирай людей, сейчас я подъеду, со мной десяток отборных бойцов резерва! Мы должны сокрушить неверных!
Полевой командир осмотрелся. Поле боя выглядело как поле смерти. Оно было усеяно трупами боевиков. С десяток бойцов, отступая, ползли к спасительному укрытию, но страшные пули настигали их, превращая в кровавые ошмётки.
— Сюда! — крикнул Лечи. — Все сюда!
По бездорожью запрыгала серая «Газель», она приближалась.
— Ты где, Лечи? — раздался из динамика хриплый голос Арханова. — Собирай людей! Я еду, видишь меня?
Исмаилов не успел ответить. Фонтаны земли скрыли «Газель» из глаз. А когда пыль рассеялась, и комья земли осыпались, оказалось, что автобус с руководителем операции и отборными бойцами, на которых возлагались большие надежды, просто-напросто исчезли. На его месте теперь зияла глубокая, с пологими склонами воронка, метров трёх в диаметре. Наверное, Арханов вёз взрывчатку.
Командир группы «чёрных автоматчиков» капитан Зосимов через круговой перископ внимательно осматривал окрестности. Было ясно, что нападение отбито и противник понёс тяжелейшие потери. Это первый в мире опыт применения гафниевых пуль. Он оказался очень поучительным. Перелопаченная взрывами земля, трупы бандитов, брошенное оружие… Несколько боевиков пытались укрыться за сложенными шпалами, оттуда кто-то кричал им и размахивал руками.
— Иван, справа шпалы, там цели, — скомандовал Зосимов. — Дай короткую…
Очередная серия разрывов оглушила Исрапила. Шпалы разлетелись в стороны, как спички, на которые подул великан. Левую сторону тела — от плеча и до самого основания стопы — ошпарило, как кипятком. Сознание затуманилось. Полевой командир не знал, сколько времени он пролежал без чувств. Придя в себя, он с трудом приподнял голову и огляделся. Сфокусировать взор удалось с третьей попытки. Перед глазами всё плыло, будто в тумане. Сложенных штабелем шпал не было. Исчезли и уцелевшие соратники. Он лежал на усыпанном трупами поле проигранного сражения.
Стрельба прекратилась. Атомный поезд стоял на рельсах, по-прежнему грозно и несокрушимо, как непобедимая крепость.
Волоча руку и ногу, Исмаилов пополз прочь от страшного места. Через некоторое время его подобрал Муса Хархоев, запихал в исцарапанную «Ниву», где уже сидел со сломанной ногой и воспалёнными глазами Магомед Тепкоев. «Нива» отвезла их за семьдесят километров в степь, на кошару, где земляки пасли овец и оказывали разные деликатные услуги соплеменникам.
Глава 3
