Когда это случилось, продолжать упражнения стало невозможно.
На протяжении всего этого периода Крис ничего не говорил. Нет, я не хочу сказать, что он молчал, но он никогда сам не заводил разговор о БАСе. К решению ходить с тростью я пришла сама. Сама же приняла решение, когда подошло время второй трости. Я видела, что следующий шаг – ходунки, чтобы я более эффективно перетаскивала себя из спальни в туалет, из туалета на кухню, из кухни в мастерскую и снова в спальню. Но потом, когда у меня уже не будет сил справляться с ходунками, я буду вынуждена сесть в инвалидное кресло. А я боялась кресла – я и сейчас отчаянно его боюсь – и всех, связанных с ним последствий. Но об этих вещах Крис никогда не заговорил бы, потому что болезнь была моя, а не его, и решения, которые принимались в ходе борьбы с болезнью, тоже были мои, а не его. Поэтому если неизбежное решение следовало обсудить, поднять этот вопрос должна была я.
Когда я начала пользоваться алюминиевыми ходунками, с трудом перебираясь из мастерской в кухню, я поняла, что время пришло. Я еще и трех недель не провела с ходунками, когда как-то вечером к нам пришел Макс. Это было в начале апреля, в воскресенье. Мы вместе поужинали и сидели на палубе, наблюдая, как собаки в шутку грызутся на крыше каюты. Крис принес меня наверх, Макс раскурил для меня сигарету, оба они потянули себя за несуществующие чубы, расшаркались и спустились вниз за одеялами, бренди, рюмками и вазой с фруктами. Я слышала их голоса. Крис говорил:
– Нет, все нормально. Макс возражал:
– Кажется ослабевшей.
Я постаралась отвернуться от потока звуков и стала рассматривать канал, заводь и остров Браунинга. Потом я снова услышала их голоса.
– … да трудно… Она называет это нашим испытанием огнем… проявляет понимание…
И ответ Макса:
–… в любое время, когда тебе понадобится уйти…
И снова Крис:
– Спасибо. Я знаю. Так хоть немного легче. Они вернулись с бренди, бокалами и фруктами.
Крис обернул мои ноги одеялом и с улыбкой потрепал меня по щеке. Бинз спрыгнул с крыши каюты на палубу в надежде на какую-нибудь подачку. Тост бегал по краю крыши, подвывая и дожидаясь, чтобы его сняли.
– Как младенец, – сказал Крис Максу, когда тот опустил Тоста на палубу. – А ведь прекрасно справляется сам.
– Ну, он такой милый, мне только приятно.
– До поры до времени, пока он не привыкнет к постоянной опеке, – сказал Крис. – Он станет зависимым, если будет знать, что кто-то готов делать за него то, что он может делать сам. И это, друг мой, его погубит.
– Что? – спросила я. – Зависимость?
Макс не спеша разрезал яблоко. Крис налил себе бренди и сел у моих ног. Он притянул к себе Бинза и стал почесывать нежное местечко под обвислыми ушами бигля, которое называл «зоной высшего щенячьего восторга».
– Это верно, – сказала я.
– Что? – спросил Крис. Макс скормил четвертушку яблока Тосту.
– Погубит. Ты прав. Зависимость ведет к гибели.
– Я просто трепал языком, Ливи.
– Это похоже на рыболовную сеть, – сказала я. – Ну ты видел, их забрасывают с лодки, чтобы поймать косяк макрели, например. Вот эта-то сеть и есть гибель. В нее попадает не только предполагаемая добыча, но и многие другие. Все эти маленькие рыбешки, которые беспечно вьются рядом с единственной обреченной на гибель рыбой.
– Это довольно натянутая метафора, девочка. – Макс очистил еще одну четвертушку и протянул мне. Я покачала головой.
– Но верная, – произнесла я. Посмотрела на Криса. Он не отвел глаз, но перестал чесать под ушами бигля. Бинз ткнулся мордой в его пальцы. Крис опустил взгляд.
– Крис, – позвала я.
– И вовсе ты меня не губишь, – ответил он. – Ситуация трудная, но и только.
Макс долил бренди в наши бокалы, хотя мы так к ним и не притронулись. На мгновение положил мне на колено свою большую ладонь и сжал его, как бы говоря – мужайся, девочка, продолжай.
– Мои ноги слабеют. Ходунков недостаточно.
– Тебе просто нужно к ним привыкнуть. Делай упражнения.
– Ноги у меня, как вареные макароны, Крис.
– Ты мало занимаешься. Не пользуешься ходунками в полной мере.
– Через два месяца я уже не смогу стоять.
– Если у тебя не ослабнут руки, то…
– Черт возьми, послушай же. Мне понадобится инвалидное кресло.
Крис помолчал.
– Значит, купим кресло, – сказал он наконец.
