–Причиной преступления, в первую очередь, стала его гордость, – пояснил Линли. – Не будь Флеминг таким гордым, расскажи он, что едет в Кент разорвать отношения с миссис Пэттен, потому что узнал, что является лишь одним в длинной череде ее любовников, его убийце… простите, я опять забылся, Джимми, мальчику не понадобилось бы уничтожать эту женщину. Не произошло бы ошибки в отношении человека, оставшегося в ту ночь в коттедже. Флеминг остался бы жив. А убий… А Джимми не пришлось бы остаток жизни мучиться из-за того, что он убил – по ошибке – человека, которого так сильно любил.
Заглянув в жестянку, Оливия затушила сигарету, поставила банку на пол и сложила руки на коленях.
–Да, – сказала она. – Говорят же, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим. Жизнь – дерьмо, инспектор. Просто мальчик убедился в этом раньше, чем следовало.
–Да. Он узнает также, что такое клеймо отцеубийцы, как выдвигают обвинение, берут отпечатки пальцев, фотографируют, познакомится с судом по уголовным делам. А потом…
– Ему нужно было сначала подумать.
– Но он этого не сделал, Потому что он… убийца, Джимми, мальчик… думал, что совершил преступление идеальным образом. И он почти прав.
Она смотрела настороженно. Линли казалось, что даже дыхание ее изменилось.
– Да, – сказал он, – все испортила одна-единственная деталь.
Оливия взялась за ходунки. Собралась подняться, но Линли видел, что выбраться из глубокого кресла одной ей будет не под силу.
– Крис, – произнесла она.
Он не шелохнулся. Она дернула головой в его сторону.
– Крис, дай руку.
Фарадей посмотрел на Линли и задал вопрос, которого избегала Оливия:
– Какая деталь все испортила?
– Крис! Черт бы тебя побрал…
– Какая деталь? – повторил он.
– Телефонный звонок, сделанный Габриэллой Пэттен.
– А что в нем такого? – спросил Фарадей.
– Крис! Помоги мне. Давай.
– На него ответили, честь по чести, – сказал Линли, – Только вот человек, который, предположительно, отвечал, даже не знает, что такой звонок был. Это показалось мне любопытным, когда…
– О, ну конечно, – фыркнула Оливия. – Вы помните все звонки, на которые отвечали?
– … когда я сопоставил время, в которое звонили, и содержание сообщения. После полуночи. Оскорбительное.
– Может, не было никакого звонка, – заявила Оливия. – Об этом вы не думали? Может, она солгала, что звонила.
–Нет, – сказал Линли. – У Габриэллы Пэттен не было причин лгать. Особенно когда ложь обеспечивает алиби убийце Флеминга. – Он наклонился к Оливии, упершись в колени локтями. – Я здесь не как полицейский, мисс Уайтлоу. Я пришел как человек, которому хотелось бы, чтобы свершилось правосудие.
– Оно и свершается. Убийца признался. Что вам еще нужно?
– Настоящий убийца. Убийца, которого можете назвать вы.
– Чушь. – Но на Линли она не смотрела.
– Вы читали газеты. Джимми признался. Его арестовали, против него выдвинули обвинение. Его будут судить. Но он не убивал своего отца, и я думаю, вы это знаете.
Оливия потянулась за жестянкой, ее намерения были очевидны, но Фарадей не стал ей помогать.
– Вам не кажется, мисс Уайтлоу, что мальчик достаточно настрадался?
– Если он этого не делал, отпустите его.
– Не выйдет. В тот момент, когда он сказал, что убил своего отца, его будущее оказалось предопределенным. Далее – суд, потом тюрьма. Оправдаться он сможет, только если будет пойман настоящий убийца.
– Это ваша работа, а не моя.
– Эта общая работа. Это часть цены, которую мы платим, если хотим жить среди людей в организованном обществе.
– Да, в самом деле? – Оливия оттолкнула банку. Опираясь на ходунки, с трудом стала подниматься, ее лоб покрылся бусинками испарины.
– Ливи. – Фарадей уже стоял рядом, но она отпрянула от него.
– Нет. Ничего.
Когда она выпрямилась, ноги у нее тряслись так сильно, что Линли подумал, ей не простоять и минуты. Она сказала:
