– Вообще-то загорелось от сигареты в кресле. Несколько дней назад.
– От сигареты? – Мириам Уайтлоу опустила глаза. Выражение ее лица изменилось. Оно больше не казалось таким понимающим, как при словах об угольке.
Линли наклонился вперед.
– Миссис Уайтлоу, мы приехали поговорить с вами о Кеннете Флеминге.
– О Кене? Почему?
– Потому что, к несчастью, в вашем коттедже погиб человек. И нам нужно собрать информацию, чтобы разобраться, что же произошло.
Сначала она замерла. Затем дрогнули только пальцы, снова стиснув край платка.
– Погиб человек? Но пожарные не сказали. Только спросили, как пишется ее имя. И сказали, что свяжутся со мной, как только что-нибудь узнают… А теперь вы говорите, что все это время они знали… – Она судорожно вздохнула. – Почему они мне не сказали? Я же звонила, а они даже не удосужились сообщить, что кто-то погиб. Погиб. В моем коттедже. Габриэлла… О господи, я должна известить Кена.
– Погиб человек, миссис Уайтлоу, – подтвердил Линли, – но это не Габриэлла Пэттен.
– Нет? – Она перевела взгляд с Линли на Хейверс. И застыла в своем кресле, словно внезапно осознала готовый вот-вот обрушиться на нее ужас. – Так вот почему тот джентльмен хотел знать, не жил ли там с ней кто-нибудь. – Она сглотнула комок в горле. – Кто? Скажите мне. Прошу вас.
– Мне очень жаль, но это Кеннет Флеминг.
Ее лицо сделалось абсолютно непроницаемым. Затем на нем отразилось недоумение.
– Кен? – переспросила она. – Это невозможно.
– Боюсь, вы ошибаетесь. Тело официально опознано.
– Кем?
– Его…
– Нет, – отрезала Мириам Уайтлоу, стремительно бледнея. – Это ошибка. Кена даже нет в Англии.
– Его жена опознала его тело сегодня днем.
– Этого не может быть. Не может быть. Почему не попросили меня?.. – Она повернулась к Линли и повторила: – Кена здесь нет. Он уехал с Джимми. Они улетели… Они уплыли на яхте. Они решили немного отдохнуть и… Они в плавании, не могу вспомнить… Где он?.. Где?
Она поднялась, словно не могла думать сидя. Посмотрела направо, налево. Глаза ее закатились, и она рухнула на пол, опрокинув трехногий столик с хересом.
– Вот черт! – воскликнула Хейверс. Хрустальный графин и рюмки раскатились. Вино
залило персидский ковер. Воздух наполнился медовым запахом шерри.
Линли поднялся одновременно с миссис Уайтлоу, но не успел подхватить ее. Теперь же он быстро оказался рядом с лежащей без чувств женщиной. Пощупал пульс, снял очки и поднял веко. Взял ее руку в свои ладони. Кожа была липкой и холодной.
– Найдите где-нибудь одеяло, – велел он. – Наверху должны быть спальни.
Он услышал, как Хейверс выбежала из комнаты и затопала вверх по лестнице. Линли снял с миссис Уайтлоу туфли и положил ее ноги на крохотную скамеечку, оказавшуюся поблизости. Снова проверил пульс. Он был ровным, дыхание нормальным. Линли снял смокинг, накрыл им хозяйку дома и стал растирать ей руки. Когда Хейверс влетела в комнату, неся бледно-зеленое покрывало, веки миссис Уайтлоу затрепетали, а лоб покрылся морщинами, углубляя похожую на разрез складку между бровями.
– Все хорошо, – произнес Линли. – Вы потеряли сознание. Лежите спокойно.
Он заменил смокинг покрывалом, которое Хейверс, видимо, сорвала с кровати наверху. Поднял столик, а сержант подобрала графин и рюмки и пачкой салфеток попыталась собрать хотя бы часть хереса, лужица которого в форме Гибралтара впитывалась в ковер.
Миссис Уайтлоу задрожала под покрывалом. Из-под ткани высунулись пальцы и вцепились в край покрывала.
– Принести ей что-нибудь? – спросила Хейверс. – Воды? Виски?
Губы миссис Уайтлоу искривились в попытке заговорить. Она устремила взгляд на Линли. Он нарыл ее пальцы ладонью и сказал Барбаре:
– По-моему, ей лучше. И миссис Уайтлоу:
– Просто лежите спокойно.
Она зажмурилась. Дыхание стало прерывистым, о это скорее была попытка обуздать эмоции, чем борьба с удушьем.
Хейверс подбросила в огонь угля. Миссис Уайтлоу поднесла руку к виску.
– Голова, – прошептала она. – Боже. Как больно.
– Позвонить вашему врачу? Вы могли сильно удариться.
Она слабо покачала головой:
– Пройдет. Мигрень. – Глаза миссис Уайтлоу наполнились слезами, и она расширила их, видимо, в попытке удержать слезы. – Кен… он знал.
– Знал?
