вдруг всплыла среди свалки музыки в моем айподе, и я, не удержавшись, заголосил во всю силу легких, пританцовывая среди тренажеров. Эндорфины, черт бы их побрал!
Не обращая внимания ни на что вокруг, я уже выводил кульминацию песни:
…когда вдруг в десятке шагов увидел Энни, с напускной безучастностью занимающуюся на эллиптическом тренажере. Уже второй раз она подкралась ко мне незамеченной!
Я замер на самой середине рулады: «Подари-и же мне это!»
Энни изобразила вежливый аплодисмент.
— О-о, мой мальчик! — закончил я.
Энни подошла ко мне, заглянула в экран айпода:
— Неужто Арета? Вот уж чего никак от тебя не ожидала.
— Чего? — удивился я.
— Такой душевной музыки.
— Ну извини.
— В смысле, именно соула не ожидала, — попыталась объяснить она. — В общем, такого саундтрека я как-то не ждала услышать, когда ты тут… Кстати, что это ты отрабатывал тут на полу?
Упражнение это называется «бурпи», но я вовсе не собирался просвещать Энни на сей счет.
— Ничего. У меня, кстати, много есть соула.
— Хочу заметить — потрясающе двигаешься.
— Спасибо. — Я затаил дыхание. Сейчас или никогда. — Слушай, может, встретимся как-нибудь вне работы? Ты что делаешь на выходных?
— Я занята, — нахмурилась она.
Еще не поздно спасти ситуацию.
— Жаль. Ну, может, в какой-то другой день?
— На самом деле, было бы неплохо. — Она накинула на шею полотенце. — Кстати, а как ты относишься к пешему туризму?
Даже если б она спросила, увлекаюсь ли я охотой за металлами, я бы, разумеется, ответил «да».
— Положительно.
— Мы с друзьями собираемся в субботу за город. Присоединяйся, если свободен.
И вот я карабкаюсь по гранитным валунам в парке Шенандоа. Впереди меня в туристских ботинках и шерстяных гетрах, навевающих стойкое ощущение, будто я очутился где-нибудь в Швейцарии, пыхтит Энни.
Всякий раз, когда я пытался представить ее вне работы, воображение рисовало мне сцены великосветской жизни с высокопарными беседами и вальсами. И теперь я не мог избавиться от удивления, когда Энни Кларк — голубая кровь, с Йельским университетом в резюме — вела меня по сказочно живописным местам к купальне в горной впадине.
Друзья Энни сказали, что вода, должно быть, чересчур холодная для плавания, она же пожала плечами и вопросительно посмотрела на меня. По мне, так пусть хоть там Северное море!
И вот мы вдвоем двинулись вниз. В узком ущелье, пробившем древние леса, падал с сорокафутовой высоты водяной каскад. Стояло начало сентября, и было еще довольно-таки тепло, но вода там оказалась просто ледяной. Энни разулась, стянула футболку с длинными рукавами, оставшись в спортивном топе и шортах, и прыгнула в воду первая. Даже сейчас, вспоминая, как она скользила тогда в прозрачной воде, как улеглась потом на берегу, как по ее гладкой коже скакали солнечные зайчики, потому что ветер качал над ней ветви деревьев, у меня замирает сердце.
Я разделся до трусов и тоже прыгнул в купальню. Будь Энни сиреной, я бы с радостью последовал бы за ней под воду, даже не рассчитывая вернуться на берег. Хотя я и не надеялся, что она позвала бы меня за собой.
— Хочешь пройти под водопадом? — спросила Энни, когда я выбрался на берег рядом с ней.
— Конечно хочу, — ответил я вместо мелькнувшего в голове: «Слушаюсь!.. Ах ты господи…»
— Там может быть немножко страшно.
— Думаю, обойдется. — И в самом деле, что ж такого может быть припасено у прячущейся здесь лесной феи, что меня могло бы испугать?
Энни подошла к крутому склону, образованному двумя огромными — не меньше тридцати футов, — притершимися друг к другу скалами.
— Сюда, — показала она на то, что и расселиной было не назвать. Трещина в камне! А внутри — непроглядная темень.
Энни втиснулась в эту щель и поползла во мрак. Я последовал за ней. На протяжении восьми футов было вообще ничего не видно. Щель оказалась ужасно тесной: от стенок отражалось дыхание, и очень отчетливо слышалось, как наверху шумит водопад.
— Поворачивай сюда, — сказала она во мраке, точно бесплотный дух.
Я пошарил в темноте — девушка взяла меня за руку и провела мимо острого каменного выступа.
Мы оказались в глубоком кармане в толще горы. Откуда-то сверху капала вода и струилась у меня по лицу.
— А теперь — вниз!
Земля точно уплыла из-под ног, и я по пояс ухнул в ледяную воду. Потолок пещеры пошел вниз, водоем сделался заметно глубже — и вскоре осталось всего на фут воздушного пространства. Разом накатили приступ клаустрофобии, страх утонуть. Надо заметить, на флоте мне довелось немало посидеть в трюмах без единого иллюминатора, и я задыхался даже на самых лучших судах нашего военно-морского учебно-тренировочного центра на Великих озерах.
Я только успел подивиться, сколько же храбрости у этой женщины, и тут ее приятный голос сообщил:
— Отлично. А теперь мы нырнем и проплывем подводным тоннелем. Он небольшой, всего двенадцать футов, а потом тебя подхватит потоком и вынесет в пещеру под водопадом.
— Ну-у… хорошо.
Ничего себе — хорошо! Я не настолько горд, чтобы не признать: звучало это предложение чертовски жутко.
— Ты мне доверяешь?
— Все меньше и меньше.
Она рассмеялась.
— Просто задержи дыхание и не противься течению. Готов? Пошел!
Услышав напоследок, как она набрала воздуха, я упал в воду. Нырнув глубже, я скользнул вдоль гладких каменных стен. Постепенно меня начала охватывать паника. В ширину тоннель был не больше двух футов — слишком узким, чтобы работать руками, — и полностью заполнен водой. Подвсплыть и глотнуть воздуха там было невозможно. Оставалось только, толкаясь ногами, двигаться вперед. Наконец меня подхватило течением, спустя мгновение сбоку буквально ударила стена воды. После долгого пребывания в темноте солнце ослепило глаза, точно фотовспышка. Нас выкинуло с десятифутового ската в воздух, и мы плюхнулись в воду в каменном углублении за оглушительно рокочущей стеной главного водопада. Тяжело дыша и распахнув глаза, мы поднялись из воды. Я так перенервничал и так был рад спасению, что сгреб свою спутницу в медвежьи объятия и выкрикнул:
— Ох ты, едрическая сила, здорово-то как!
