Хелен покосилась на него, пытаясь сообразить, к чему все это.
— Вы сказали, что поставляли дурь по филадельфийскому коридору, — сказал Бруссард.
— Ну, сказала.
— Кому именно?
Хелен покачала головой.
— Мисс Маккриди, — сказал Пул, — мы здесь не наркодилеров ищем. Скажите нам имя, чтобы мы могли убедиться, что вы действительно перевозили товар для Сыра Ол…
— Рик Лембо.
— Рики Член. — Бруссард удовлетворенно улыбнулся.
— Где именно заключались сделки?
— В отеле «Рамада», возле аэропорта.
Пул кивнул Бруссарду.
— В Нью-Гэмпшир Сыр вас посылал?
Хелен сделала большой глоток и покачала головой.
— Нет? — Бруссард удивленно поднял брови. — И возле мотеля «Нашуа» не продавали? И никаких распродаж байкерам?
Хелен снова отрицательно покачала головой:
— Нет. Я — нет.
— Сколько вы слупили с Сыра, мисс Маккриди?
— Простите? — не поняла Хелен.
— Три месяца назад Сыр нарушил условия, под которые его выпустили условно-досрочно. Получил от десяти до двенадцати лет. — Бруссард выплюнул жвачку через поручни. — На сколько вы его кинули, узнав, что он сел?
— Ни на сколько. — Хелен не сводила глаз с босых ног.
— Чушь собачья!
Пул подошел к Хелен, осторожно забрал у нее из рук пиво, перегнулся через перила, наклонил банку и вылил содержимое на асфальтированную дорожку под террасой.
— Мисс Маккриди, слышу я последние несколько месяцев, как говорится, на улице, что Сыр Оламон прямо перед самым арестом отправил хороший пакет каким-то байкерам в мотель «Нашуа». Во время облавы пакет конфисковали, а деньги — нет. Поскольку байкерам — а они все ребята крепкие — еще только предстоит отведать содержимое пакета, наши северные друзья, стоящие на страже закона и порядка, считают, что сделка состоялась буквально за несколько мгновений до появления полиции. Дальнейшие размышления привели многих к мнению, что курьер ушел с деньгами. Что, как говорят сейчас в городе, было полной неожиданностью для ребят Сыра Оламона.
— Где деньги? — спросил Бруссард.
— Не понимаю, что вы такое говорите.
— Желаете пройти испытание на полиграфе?
— Уже проходила.
— На этот раз вопросы будут другие.
Хелен повернулась к перилам и посмотрела на небольшую, залитую гудроном автостоянку, за которой стояло несколько засохших деревьев.
— Сколько, мисс Маккриди? — Голос Пула был тих, безо всякого намека на давление или стремление получить ответ побыстрее.
— Двести тысяч.
На минуту на террасе воцарилась тишина.
— Кто ездил туда с вами? — наконец спросил Бруссард.
— Рей Ликански.
— Где деньги?
Костлявая спина Хелен напряглась.
— Не знаю.
— На врунишке, — сказал Пул, — горят штанишки.
Хелен повернулась от перил.
— Не знаю. Богом клянусь.
— Она Богом клянется. — Пул подмигнул мне.
— Ну что ж, в таком случае, — сказал Бруссард, — мне кажется, мы должны поверить.
— Мисс Маккриди. — Пул поправил манжеты. Говорил он небрежно, почти нараспев.
— Послушайте, я…
— Где деньги? — Чем небрежней и распевней говорил Пул, тем явственнее угадывалась исходящая от него угроза.
— Я не… — Хелен провела рукой по лицу и повисла на поручнях. — Я была совсем никакая, понимаете? Выходим мы из мотеля, идем по автостоянке. Через две секунды мимо нас проносится вся полиция Нью-Гэмпшира. Рей прижался ко мне, мы сквозь них и прошли. Аманда плакала, они, видно, решили, что мы — семья, просто мимо проезжаем.
— Аманда была с тобой? Там? — сказала Беатрис. — Хелен!
— Что? — ответила Хелен. — В машине надо было ее оставить?!
— Итак, вы уехали, — сказал Пул. — Вы были никакая. И что потом?
— Рей заехал к другу. Пробыли у него примерно час.
— Где в это время находилась Аманда? — спросила Беатрис.
— Да я почем знаю, Беа? В машине или в доме вместе с нами. Одно из двух. Говорю тебе, я была совсем никакая.
— Когда вышли из дому, деньги были при вас? — спросил Пул.
— Вряд ли.
Бруссард открыл блокнот.
— Где дом?
— В переулке.
Бруссард закрыл глаза.
— Где именно? Адрес, мисс Маккриди.
— Я вам говорю, я была совсем никакая. Я…
— Ну, тогда хоть город назовите, вашу мать, — сказал Бруссард сквозь зубы.
— Чарлстаун, — сказала Хелен, склонила набок голову и задумалась. — Да. Почти точно. Или Эверетт.
— Или Эверетт, — сказала Энджи. — Это значительно сужает круг поисков.
— Чарлстаун — это там, где большой памятник, Хелен, — сказал я и ободряюще улыбнулся. — Вы понимаете, о чем я говорю. Похож на памятник Вашингтону, но только на холме Банкер.
— Он надо мной что, смеется? — обратилась Хелен к Пулу.
— Я бы не рискнул делиться своими предположениями, — сказал Пул. — Но мистер Кензи прав. Если б вы были в Чарлстауне, вы бы запомнили памятник. Ведь верно?
Наступила очередная долгая пауза, Хелен изо всех сил напрягала то, что осталось от ее мозга. Я уж подумал, не принести ли ей еще банку пива для стимуляции мышления.
— Точно, — очень медленно проговорила она. — На обратном пути мы проехали по большому холму рядом с памятником.
— Значит, дом, — сказал Бруссард, — был на восточной стороне города.
— Восточной? — повторила Хелен.
— Вы были ближе к району Банкер-Хилл, к Медфорд-стрит или Банкер-Хилл-авеню, чем к Мейн-стрит или Уоррен-стрит.
— Ну, раз вы так говорите…
Бруссард склонил голову, потер ладонью щетину на щеке, коротко вздохнул.
— Мисс Маккриди, — сказал Пул, — вы еще что-нибудь о доме помните, кроме того, что он стоял в конце переулка? Это был дом на одну семью или на две?
