Песни сирен

преступник пользуется обмыванием не ради ритуала самоочищения, а скорее из предусмотрительности; я полагаю, что это обмывание имеет целью уничтожить улики, поскольку убийца, кажется, особенно заботится о ногтях. Царапины на всех четырех жертвах не дают ничего, кроме следов неароматизированного мыла.

** Ограничение движения. На телах не найдено ничего, но вскрытие трупов показало синяки, согласующиеся с наручниками на запястьях, легкие следы клейкой ленты, отсутствующие волосы и синяки на лодыжках, согласующиеся и с упаковочной лентой, и с отдельными узами, и следы клейкой ленты на лице в области рта. Никаких следов повязок на глазах.

A. Адам Скотт. Вывернуты суставы лодыжек, колен, бедер, плеч, локтей и несколько спинных позвонков. Согласуется с растягиванием на дыбе. Неумелые порезы на пенисе и тестикулах, явно сделанные после смерти.

B. Пол Джиббс. Тяжелые разрывы прямой кишки, почти полное разрушение анального сфинктера, он частично выпотрошен – предположительно, заостренным предметом, который ему неоднократно вставляли в анус. Сильно обожжены все ткани, предположительно, лицо разбито перед смертью, сломаны и разбиты лицевые кости и зубы. Посмертные порезы на гениталиях, сделанные более уверенной рукой, чем в случае А.

C. Гэрес Финнеган. Колотые раны на руках и ногах, около полудюйма диаметром. Разрыв левой щеки и носа, сделанный осколком стакана или бутылки, причем убийца – правша. Плечи вывернуты. Распят? Посмертные раны на гениталиях, практическая кастрация.

D. Дэмьен Коннолли. Вывернутые суставы, как в случае А., но больше травм позвоночника, что исключает дыбу. Большое количество маленьких звездообразных ожогов на торсе. Пенис отделен посмертно и засунут в рот жертвы.

Вопрос: Находились ли наручники, принадлежавшие Дэмьену Коннолли, у него дома или лежали в его шкафчике в отделении полиции?

Вопрос: Почему тела всегда выбрасываются в ночь с понедельника на вторник? Что такого происходит в понедельник, что дает ему возможность быть свободным? Работает ли он по ночам? Понедельник у него выходной? Он женат и свободен по понедельникам потому, что его жена уходит куда- нибудь с подругами, устраивая что-то вроде «выходного вечера». Или дело в том, что в понедельник, как правило, люди никуда не ходят вечером и он может вернее заставать свои жертвы дома?

Кэрол сознавала, что Тони вернулся, но продолжала читать, просто подняла руку и помахала пальцами в знак того, что знает о его присутствии. Дочитав до конца, она глубоко вздохнула и сказала:

– Ну, доктор, вы и потрудились!

Тони улыбнулся и отошел наконец от дверного косяка.

– Не думаю, чтобы вы нашли здесь что-то такое, чего бы уже не знали.

– Да, но когда тебе все преподносят вот так, на блюдечке, проще делать выводы.

Тони кивнул.

– Это весьма специфический тип.

– Хотите поговорить об этом сейчас? Тони посмотрел в пол.

– Я бы предпочел не обсуждать пока мои выводы. Мне нужно все до конца обдумать и еще нужно посмотреть остальные показания свидетелей, прежде чем я займусь профилем.

Кэрол почувствовала разочарование.

– Понятно, – только и сказала она.

Тони улыбнулся.

– Вы ожидали большего?

– Да нет…

Его улыбка стала шире.

– В самом деле?

Улыбка у него была заразительная. Кэрол усмехнулась в ответ.

– Может, надеялась. Но не ожидала. Кстати, одну вещь я там не поняла. НПН? ПН? ННП? Речь ведь не идет о партии националистов или неонацистов, верно?

– Никаких партнеров в настоящем. Партнер в настоящем. Никаких недавних партнеров. Это акронимитис – болезнь, которая поражает всех нас в гуманитарных науках, вроде психологии, социологии. Мы должны мистифицировать непосвященных. Прошу прощения. Я старался избегать жаргона, насколько это возможно.

– Чтобы не ставить в тупик нас, тупых служак? – пошутила Кэрол.

– Скорее из чувства самосохранения. Меньше всего мне бы хотелось дать скептикам в руки еще одну дубинку. Только уснащая свои доклады всей этой ненужной, псевдонаучной бессмыслицей, мне удается убедить людей, что их стоит читать.

– Понятное дело, – с иронией сказала Кэрол. – Пошли?

– Конечно. Но кое на чем я настаиваю, – сказал Тони, внезапно снова становясь серьезным. – Жертвы. Все полагают, что этот убийца охотится за геями. Но ведь гомосексуалистов, не скрывающих своей сексуальной ориентации, живут сотни, может, даже тысячи в Брэдфилде. У нас, после Лондона, самое большое в стране «голубое» сообщество. Но ведь нам ничего не известно о гомосексуальности хоть одной из жертв. О чем это вам говорит?

– Он маскируется сам и охотится только на тех мужчин, которые делают то же самое? – рискнула предположить Кэрол.

– Возможно. Но если никто не знает, что они такие, как он их находит?