сказать, во мне проснулась надежда. Так почему вы занялись Барбарой?
Тони решил воспользоваться воодушевлением Скотта и раскрыть карты.
– В каком-то смысле это несанкционированное расследование, – начал он. – Вы, возможно, читали об убийстве одной из моих подопечных?
Скотт печально кивнул, наклонив большую голову:
– Да, я знаю. Примите мои соболезнования.
– Чего вы не могли прочитать, так это что она работала над версией о неизвестном полиции маньяке, уже долгое время охотящемся на девочек-подростков. Все началось с учебного задания, но Шэз этого показалось мало. Мы с моими ребятами думаем, что поэтому ее и убили. К несчастью, в полиции Западного Йоркшира придерживаются иного мнения. Главным образом из-за личности подозреваемого.
Он оглянулся на Кэрол, ожидая получить от нее какое-то подобие официального подтверждения. Она не стала ходить вокруг да около.
– Есть достаточно косвенных улик, указывающих на Джеко Вэнса.
Брови Скотта поползли вверх.
– Это который телеведущий? – Он тихонько присвистнул. Рука сама собой потянулась к голове рыжего кота и принялась ее ритмично поглаживать. – Тогда понятно, почему они не хотят ничего слышать. И как это связано с Барбарой Фенвик?
Кэрол вкратце обрисовала, каким путем в руки Леона попала вырезка, которая вывела их на следственные материалы Гордона Скотта. Когда она закончила, Тони сказал:
– Мы понадеялись, что не все тогда попало в материалы дела. Сотрудничая с Кэрол, я узнал на практике, что такое расследование убийства. У вас всегда есть некоторые соображения, шестое чувство, которых вы никогда не доверите никому, кроме ближайшего коллеги, а тем более не станете вносить в рапорт. Нас интересует, какое ощущение было у офицеров, работавших над этим делом.
Скотт сделал большой глоток:
– Вы совершенно правы, что заинтересовались этим. Плохо то, что рассказать-то я вам хрен что могу. Пару раз во время допросов что-то всплывало, но в итоге всегда оказывалось не то. Честно говоря, наше ощущение правильнее всего было бы назвать полной растерянностью. Мы так и не смогли подобраться к этому мерзавцу. Он словно явился из ниоткуда и туда же канул. В конце концов мы утвердились в мысли, что это был кто-то не местный, повстречавший девочку, когда она в очередной раз прогуливала школу. В каком-то смысле это согласуется с вашей идеей, ведь так?
– В общих чертах, если не считать того, что подготовке он уделил гораздо больше внимания, чем вы думаете, – кивнул Тони. – Вижу, мы правильно сделали, придя к вам.
– Сэр, у нас сложилось впечатление, что улик вам удалось собрать совсем немного, – напомнила Кэрол.
– Да. Нас это несколько обескураживало. Говоря по совести, я не встречал другого такого убийцу- маньяка, который бы настолько постарался замести следы. Обычно они действуют сгоряча, под влиянием минуты, приходят домой в грязи и крови. Тут же не было почти ничего, за что мы могли уцепиться. Со слов эксперта, единственным серьезным отличием была изуродованная рука. Врач не рискнула написать об этом, но она придерживалась мнения, что он раздавил руку девочки в тисках.
При мысли о столь хладнокровном изуверстве Тони почувствовал, как все внутри у него сжалось от воспоминаний, которые он силился прогнать.
– Боже, – сказал он. Скотт хлопнул себя по лбу:
– Конечно! Вэнс ведь потерял руку, да? Он должен был участвовать в Олимпийских играх и потерял руку. Все сходится. Почему мы раньше ни о чем таком не подумали? Господи, какой же я дурак!
– У вас не было тогда ни малейших оснований об этом думать, – сказал Тони, говорил он искренне, хотя в то же время не мог не сокрушаться о том, сколько жизней могло быть спасено, пригласи они уже двенадцать лет назад эксперта-психолога.
– Этот эксперт еще работает? – Кэрол, как всегда, сумела выделить главное.
– Сейчас она профессор, преподает в одной из лондонских клиник. Где-то у меня должна быть ее карточка. Господи, и почему только я не подумал об этой руке… – бормоча так, Скотт грузно поднялся на ноги и вышел из комнаты.
– Он не виноват, Тони, – сказала Кэрол.
– Знаю. Только не могу отделаться от мысли, сколько еще людей должны умереть, прежде чем все поймут, что психологи – не шарлатаны, – откликнулся он. – Послушай, Кэрол, чтобы дело шло побыстрее, давай попросим Крис Девайн побеседовать с этим врачом. Она горит желанием помочь, и у нее есть опыт, она знает, что нужно искать. Что скажешь?
– Думаю, это удачная мысль. Сказать правду, я боялась признаться тебе, что не смогу сегодня поехать в Лондон. Мне нужно находиться поблизости на случай, если поджигатель решит сделать вылазку.
Он улыбнулся:
– Я не забыл.
Наверное, впервые за всю его карьеру судебного психолога получилось, что вмешалось нечто, не имеющее непосредственного отношения к занимавшему его делу. В этом и была трудность работы с Кэрол Джордан. Она действовала на него так, как никто и никогда. Когда он ее не видел, он мог на время об этом забыть. Но когда они работали рука об руку, это было очевидно и сказывалось. Он грустно улыбнулся.
– Но я боюсь расстроить Джона Брендона, помешав тебе схватить за шиворот твоего поджигателя, – соврал он.
– Понятно. – Она разгадала ложь, но не подала вида. Сейчас было не место и не время для известного рода откровений.
