17
Мрачные красоты Вествотера не произвели впечатления на Сэма. Высокие горы подавляли, а темное озеро навевало тоску. У него не укладывалось в голове, зачем некоторые люди добровольно приезжают сюда на выходные. Гулять приятно где-нибудь на карибском пляже — чем, кстати, и занималась сейчас его коллега Крис. Но здесь? Ледяной дождь, иглами падающий с неба, мигом превратил бы любую прогулку в ад. А что тут прикажете делать вечерами? Сэм, например, любит танцевать. Он не слишком разборчив; ему не нужен какой-то определенный клуб, диджей или стиль музыки. Ему просто нравится вбирать в себя ритм, забываясь в танце, нравится отдаваться страсти — то, чего в обычной жизни он себе никогда не позволяет. Сэм готов был поспорить, что в радиусе двадцати миль тут никто не танцует. Ну, может, за исключением «морриса»[8], но он к танцам имеет примерно такое же отношение, как «завтрак пахаря»[9] к еде.
Большую часть дня Сэм провел, прячась от стихии в своей машине, иногда ради разнообразия пересаживаясь в грузовичок поисковой группы. Водолазы особой разговорчивостью не отличались. Взяв у него составленный Стейси список с предполагаемыми координатами захоронения, они сбились в кучу и принялись его обсуждать. Водолазы распределяли между собой участки, которые Стейси вычислила после консультаций со специалистами по спутниковым изображениям, работавшим в университете Брэдфилда. Некоторые из водолазов натянули гидрокостюмы, привязали на спины баллоны с кислородом и направились к лодке на толстой черной надувной основе. Сэм понятия не имел, как они будут искать тела. Лично его дайвинг никогда не интересовал — он не видел в нем никакого смысла. Если хочется посмотреть на тропических рыбок, рассуждал он, можно посмотреть очередной документальный фильм Дэвида Аттенборо, не вылезая при этом из теплого кресла.
День тянулся на редкость медленно. Дайверы то и дело прыгали в воду, затем бурчали что-то неразборчиво по радио. Сэм, сидевший в грузовике поисковой команды, все это слушал. Потом водолазы всплывали на поверхность и ныряли снова, теперь уже в другом месте. Время от времени лодка возвращалась к берегу и одна команда ныряльщиков сменяла другую.
Сэм уже почти жалел, что так вцепился в дело Дануты Барнс, когда ближе к середине дня ситуация вдруг резко изменилась. Новости принесла пятая группа дайверов. Один из отдыхавших на берегу водолазов вдруг встал, быстро подошел к машине и поднял большой палец. Сэм поспешно опустил окно.
— Похоже, что-то нашли, братан, — радостно сообщил ему ныряльщик.
— Что именно?
— Какой-то большой сверток, завернутый в полиэтилен. Ребята говорят, к нему привязана рыболовная сеть, набитая камнями.
— Теперь что? — расплылся в улыбке Сэм.
— Обвяжем все это дело веревками, подведем вниз воздушные мешки и поднимем всю эту конструкцию наверх. Ну а потом посмотрим, что там внутри.
Подъем свертка занял чуть ли не вечность. Сэм изо всех сил пытался успокоиться, но от нетерпения не мог усидеть на месте. Он то и дело подбегал к берегу и забирался на небольшой утес, с которого чуть лучше было видно лодку, стоявшую на расстоянии нескольких сотен ярдов. Но разглядеть так ничего и не смог. Наконец из-под воды медленно начал всплывать огромный черный ком размером с кабинку для туалета.
— Ну и громадина, — вслух произнес Сэм. Его глаза были прикованы к водолазам — те упорно пытались затащить находку на борт, не перевернув при этом лодку.
Стрекот заработавшего мотора лодки нарушил предвечернюю тишину. Сэм бросился назад, к маленькому галечному пляжу, куда причаливала лодка, но не доходя до него остановился, опасаясь намочить ботинки.
Чтобы вытащить из лодки на землю черный куль, съеживающийся с каждой минутой, понадобилось пять человек. Наконец, пошатываясь, они перенесли его ближе к грузовику и положили на траву. Из щелей непонятной находки хлестала вода.
— Что теперь? — спросил Сэм.
— Сделаем снимки, потом вскроем эту штуку, — сказал главный дайвер, показывая на своего коллегу, вылезавшего из грузовика с фотокамерой под мышкой.
— А не лучше сначала отвезти ее куда-нибудь в безопасное, стерильное место?
— Никуда мы ее не повезем — пока не поймем, где ей, собственно, место, — терпеливо объяснил водолаз. — Может, там вообще ковер. Или дохлая овца. Им в морге самое место, не правда ли?
Чувствуя себя последним дураком, Сэм кивнул. Он терпеливо ждал, пока парень делал снимки истекающего водой свертка. Наконец фотограф отступил в сторону, и один из ныряльщиков, вытащив нож, взрезал черный пластик. Сэм затаил дыхание.
Остатки воды потоком хлынули на землю. Под черным пластиком обнаружились три обмотанных потемневшим от времени и воды полиэтиленом кулька. Все три были скреплены друг с другом липкой лентой.
Сэм думал, что на озере они найдут Дануту Барнс и ее пятимесячную дочь Линетт. Но три тела — на такое он не рассчитывал.
Хотя Тони явно не понравилось бы, что Кэрол назвала его «несчастным мальчиком», в тот вечер подобное утверждение было совсем не далеко от истины. Альвин Амброуз доставил ему с трудом добытые документы час назад, и с тех пор Тони безуспешно пытался на них сосредоточиться. В номере слева парочка после яростной ссоры перешла к занятию столь же яростным сексом. Из-за стенки справа доносились звуки телевизора — кто-то смотрел мотогонки, сопровождавшиеся ревом двигателей и визгом тормозов. Это было невыносимо.
Тони почти поверил в судьбу.
Он и поверил бы, если бы в глубине души не знал, что, не будь тут так шумно, ему мешало бы работать что-нибудь еще. В этом смысле отель предоставлял богатейший выбор. Отвратительное тусклое освещение. Твердая как камень кровать. Стул, слишком низкий, чтобы работать за компьютером. Любое из этих обстоятельств только подтолкнуло бы его к решению. Решению, которое он, честно говоря, уже принял сегодня днем, когда после встречи с агентом по недвижимости прямиком направился в адвокатскую контору, находившуюся в нескольких шагах от отеля.
Собрав документы, Тони сунул их в свою все еще не разобранную сумку. Он не стал выписываться из отеля — это подождет до завтра. Забравшись в машину, вновь поехал по тем же дорогам, что и утром, всего пару раз свернув не туда, куда надо. Справедливости ради следует сказать, что бывали дни, когда он безнадежно терялся по дороге из Брэдфилдской больницы к себе домой.
Тони припарковался на улице, перед домом, который, наверное, теперь можно было назвать его домом. Хотя нет, подумал он, это слишком бесцеремонно. Дом совершенно определенно оставался домом Эдмунда Артура Блайта. Но Тони хотелось думать, что призрак его благодетеля, появись он тут, не слишком возражал бы против присутствия сына.
Ключ, полученный Тони у адвоката, легко провернулся в двойном врезном замке, и дверь без малейшего скрипа открылась. Внутри стояло блаженное безмолвие. Двойные рамы на окнах не пропускали шума улицы. В доме даже не было часов, своим тиканьем нарушавших тишину. Довольно вздохнув, Тони направился в гостиную — она приглянулась ему еще днем. Глубокое эркерное окно выходило в сад. Правда, сейчас, в сумерках, разглядеть в нем что-либо было невозможно. Из окон на втором этаже открывался вид на просторную лужайку, но здесь, внизу, сад казался уединенным, скрытым от чужих глаз укромным уголком, радующим глаз и душу хозяев дома.
Повернувшись, Тони заметил высокий шкафчик, заполненный музыкальными дисками. Он решил подойти поближе и чуть не подскочил от неожиданности, когда в шкафу вдруг зажегся свет. Подняв голову, он увидел прикрепленный к створке датчик движения.
— Умно, — пробормотал Тони и принялся разглядывать коллекцию дисков — в основном классическая музыка XIX века и более мелодичный, на вкус Тони, джаз XX столетия. Артур был не дурак послушать
