Твоя очередь, Меркадо.
Ласковый голос. Фальшивая улыбка.
— Миссис Купер, меня зовут Инес Мартинес, я из Северной страховой компании. — Я произносила слова так, как нас учили на занятиях по английской риторике, для того, вероятно, чтобы мы заговорили как американские актрисы 1930-х годов.
— Да? — отозвалась миссис Купер, глядя на Джимми так, словно он все-таки сделал то, чего она ужасно опасалась, — собрался отправить ее в дом престарелых.
— Мне восемьдесят один год, и у меня никогда не было ни одной аварии.
— Восемьдесят один? Я думала, вам едва за семьдесят, — сказала я не кривя душой.
У американцев, как я погляжу, возраст определить очень трудно.
Миссис Купер улыбнулась.
— Выпьете что-нибудь, мисс Инес? — спросил Джимми.
Я не смогла отказаться:
— У вас есть апельсиновый сок?
От американского апельсинового сока до того эрзаца, что продают у нас в Гаване, расстояние длиной в миллион световых лет.
— У нас есть свежевыжатый, — спросил Джимми. — Пойдет?
Свежевыжатый апельсиновый сок? Это как завтрак с кем-нибудь из могущественных друзей Рики.
— С удовольствием, — ответила я.
Джимми улыбнулся:
— У меня новая соковыжималка.
— Очень хорошо.
— Подарок. Небольшой бонус, мы все такие получили. Я работаю на кинокомпанию «Пиксар», компьютерная анимация, знаете?
По-видимому, он хотел произвести на меня впечатление. Я не слышала про такую кинокомпанию, однако для поддержания разговора отозвалась с энтузиазмом:
— О, «Пиксар», круто!
— Открываем студию в Денвере возле Олдгейтс-плант. Вместе с Робертом Редфордом. Ну, с тем, что организовал кинофестиваль «Сандэнс», знаете? Я, правда, не из творческой команды, но ведь каждый делает свое собственное дело…
— А вы зачем, собственно, пришли? — вдруг заинтересовалась миссис Купер, проницательно глядя на меня.
— Мадам, я представитель вашей прежней страховой компании — Северной, расследую страховые случаи. Нас интересует авария, в которую вы попали двадцать шестого мая этого года, — ответила я.
— Сейчас сделаю сок, — сказал Джимми и выскользнул из гостиной.
— О какой аварии речь? — удивилась миссис Купер.
— Об аварии, в которую вы попали двадцать шестого мая, сидя за рулем своего «мерседеса». — Я старалась справиться с душевным смятением: неужели что-то перепутала?
Миссис Купер покачала головой:
— Я бы это и аварией не назвала.
— Что-то не так? — спросил Джимми, входя со стаканом апельсинового сока.
— Все в порядке. Это обычная процедура, — ободряюще улыбнулась я.
— Мама признала свою вину, нам сказали, что никаких сложностей быть не должно, — продолжил Джимми.
— Беспокоиться не о чем, я просто зашла уточнить подробности, на выплате страховки это никак не скажется. Между нами говоря, чек уже выписан. Но, если платеж превышает десять тысяч долларов, приходится лично встречаться, беседовать с получателем, такова политика компании.
Джимми кивнул. Звучит убедительно, а после того, как говоришь людям, что деньги уже в пути, ни о чем другом они обычно и не думают.
— Миссис Купер, не могли бы мы с вами вернуться ко дню или вечеру двадцать шестого мая две тысячи седьмого года?
Миссис Купер по-прежнему чувствовала себя не слишком уверенно и смотрела на сына в ожидании подсказки.
— Мам, расскажи мисс Инес, — подтолкнул Джимми. — Тут бояться нечего.
— Ну, я сейчас подумала об аварии и кое-что вспомнила. Еще снег лежал. Ужасная была зима, вам не говорили? Ужасная была здесь зима, за семь недель семь буранов. Таких зим я и не припомню, а живу тут уж пятнадцать лет, — сказала миссис Купер с едва заметным и, пожалуй, даже приятным китайским акцентом.
Китайские партийные функционеры, которых мне доводилось встречать на Кубе, всегда говорили грубо, резко и повелительно.
— Вы понимаете мамину речь, мисс Инес? Мама из Шанхая. Отец познакомился с нею здесь сразу после войны, он в авиации служил, в подразделении «Летающие тигры», которое воевало на стороне Китайской Республики. Английский для мамы — неродной язык.
— Прекрасно понимаю, — кивнула я, продолжая располагающе улыбаться, как бы говоря: «Ну не молодец ли ты, Джимми! Заботишься о своей овдовевшей матери; здорово тебе досталось за все эти годы». Многовато информации для одного кивка, но я старалась.
Джимми, проникшись ко мне симпатией, улыбнулся в ответ. Подошел к камину, взял овальный мяч для регби и стал перебрасывать из одной руки в другую:
— Продолжай, мам, выкладывай.
— Я ехала с рынка в Вейле, — заговорила миссис Купер.
— Ты ездила за покупками в Вейль? — перебил потрясенный Джимми.
— Конечно, ведь в Фэрвью нет китайского рынка. Куда ж мне еще ехать? В Денвер?
— Все можно купить в гастрономе на Пёрл-стрит. Мистер Уозек… — начал Джимми.
— Мистер Уозек — грабитель, он руку и ногу откусит за…
Далее последовал короткий диалог на китайском, после чего Джимми слегка поклонился в мою сторону:
— Простите нас, мисс Инес.
— О чем вы говорите!
— Ты не знаешь, Фэрвью очень изменился в последние годы, — сказал он, обращаясь к матери.
Миссис Купер подхватила эту тему:
— О да, цены в этих магазинах на Пёрл-стрит и Кэмберуик-стрит просто кошмарные. И там никогда нет того, что мне нужно. Дорогие закуски. Все импортное. Нет-нет. Есть «Севен-илевен», но это в Браун-тауне. Я туда не поеду. Это не для пожилой женщины вроде меня. Нет. Понимаете, кинозвезды…
Я поняла, что надо вернуть ее к основной теме.
— Простите, миссис Купер, — перебила я, — мне важно узнать, на какой дороге случилась авария.
— На какой я была дороге?
В полицию миссис Купер заявления не подавала, а на станции техобслуживания не упомянула, где произошла авария. Поэтому ответ на этот вопрос имел самое существенное значение. От него зависели мои дальнейшие действия.
— Если бы вы попытались припомнить место, я бы включила это в наш отчет, и ответ на ваше заявление дали бы в кратчайшие сроки.
Миссис Купер задумалась.
Время замедлило свой ход.
Ангел затаил дыхание. Он знает. Он видит, как из полдюжины реющих в ее голове разных ответов ткется один — верный.
— Кажется, на Эшли-стрит, — сказала она наконец.
Я записала название в блокнот.
— Эшли-стрит? — Для надежности я переспросила и показала ей запись — она поправила ошибку в
