— Развела меня, как лоха.
— Вовсе нет. Я и сама не все понимала, многое еще надо было уточнить. А потом рассказала бы.
— Господи, Мария, надо было мне ехать в Денвер. Нет, надо было валить в этот гребаный Лос- Анджелес со всеми остальными. Я ведь остался только из-за тебя. Думал, мы будем тут вместе.
— Извини, не хотела тебя подводить.
— Да, вот уж действительно подвела. Еще как подвела.
— Пако…
— Да пошла ты! — выкрикнул он с досадой, подошел к двери, открыл и пнул ее, пытаясь затворить, но даже это у него не вышло, только пятку ушиб.
— Далеко в одних носках собрался? — поинтересовалась я вслед.
Подождала. Прошла минута. Две.
Ванная. Мое отражение в зеркале. Раковина. Плеск воды. Моя вина. Вообще не надо было заводить этот разговор. Есть время для правды, есть время для молчания. Это знает любой специалист по допросу. Пако слишком молод, чтобы понять. Слишком незрел, чтобы ему доверять.
Закрыла кран.
Открылась дверь, он вошел со слезами на глазах.
Повалился на кровать, как ребенок.
Села рядом, успокаивая, стала гладить по спине.
— Как же я тут без тебя?!
— Все будет хорошо. Есть работа, друзья, ты не пропадешь.
— Я должен был остановить тех ребят в пустыне.
— Нет. Ты должен был сделать как раз то, что сделал. Сохранил холодную голову. Я тобой горжусь.
— У тебя есть дружок в Гаване?
— Нет.
— Может, я накоплю денег и приеду к тебе?
— Конечно.
Конечно.
— Я видела, ты молишься.
Он кивнул.
— Скажи… что тебе это дает?
Он покачал головой — не понял вопроса. Зевнул.
Время на одном дыхании исчезало в вечности. Напряжение нарастало.
— Устал я, — признался Пако и снова зевнул.
На улице Обиспо у Каса-де-лос-Арабес, красивого здания в мавританском стиле, находится гаванская мечеть. Попасть внутрь могут лишь иностранцы, дипломаты или полицейские. Однажды мы с Гектором ездили допрашивать сотрудника иранского посольства в связи с деятельностью, запрещенной и Кораном, и кубинским законом. Приехали туда на рассвете, когда, по словам Гектора, муэдзин добавляет к своему призыву строчку: «Придите в мечеть, ибо молитва лучше сна».
Мне это всегда нравилось. Молитва лучше сна.
Но как быть, если я не могу спать и не умею молиться?
Я хочу молиться. Я хочу спать. Хочу и то и другое или хотя бы что-то одно, хочу чувствовать что- нибудь или не чувствовать ничего.
Пако, безразличный к заботам такого рода, начал похрапывать.
— Хотела бы я быть такой, как ты, — шепнула я ему на ухо, поцеловала и укрыла своим одеялом.
Впрочем, это неправда. Мне не нужны определенность и ясность верующего.
Пока.
Останусь неверующей без твердой почвы под ногами. Серая область. Тьма. Прими ее. Сон может подождать, и молитва может подождать, а я погружусь в утешения суетного мира.
Глава 12
Мне нужен пистолет. В Гаване только непосредственные начальники и головорезы из ГУР могли стать мне поперек пути. Но в Америке, как я поняла еще на границе, человеческая жизнь недорого стоит. Убить нелегала проще, чем собаку. И Пако прав. Сегодня суббота. У меня остается всего лишь день. Время, отведенное в этой операции на сбор материала, почти вышло.
Итак, это не миссис Купер.
Если исключить «ренджровер» Эстебана и дурацкий гольф-карт, все сходится к машинам, побывавшим на станции техобслуживания.
В гараж на Пёрл-стрит за всю ту неделю на ремонт были доставлены всего две машины: «мерседес» миссис Купер и «бентли» Джека Тайрона.
Джек в ночь аварии находился в Лос-Анджелесе.
А вот Юкилис был в Фэрвью. Юкилис на машине Джека? Возможно. Вполне мог ее взять. Кроме того, это хорошо согласуется с остальными фактами. Двадцать метров от дома Джека, пятнадцать от ворот Юкилиса. Машина Джека, Юкилис, пьяный или под кайфом или и то и другое. Кокаин и лед. Лед и кокаин. Привозной и местный. Два совершенно разных спектра ощущений, разных, как две жизни.
Юкилис. Взять его. Сломать. Заставить говорить. Пусть все признает.
А потом…
Есть ли на самом деле какая-нибудь альтернатива? Написать заявление в кубинское представительство при мексиканском посольстве?
Еще чего! Я знаю, что из этого выходит. Наши власти заявили, что Луис Каррилес заложил в самолет бомбу, убившую семьдесят три человека. А янки до сих пор отказываются выдать его Кубе.
Придется справиться самой. Мне это по плечу. Да, так и сделаю.
На всем протяжении писаной истории и за миллионы лет до ее начала человек брал дело мести в свои руки. Порядок прост. Вы убили одного нашего, мы убили одного вашего. Проще не придумаешь. Только в последние век-два это дело стали перепоручать третьим лицам. Полиция, юристы, суд. Никто всерьез в такое правосудие не верит. Разумеется, на Кубе все по-прежнему. В Гаване, на улицах районов Серро и Ведадо, господствуют старые порядки. Вот этого Рики не понимает. Он по этим улицам никогда не ходит. Там власть полиции и закона — лишь тонкая пленка на поверхности бездонного океана.
Нет, мы не очень-то верим в полицию и закон, но кое-кто из нас еще помнит, что месть — не просто право, но священная обязанность.
Иначе зачем было мне приезжать сюда? Зачем?
Все это напрасное умствование. Действовать надо, а не рассуждать.
Необходимо снаряжение. Клейкая лента, наручники, карта, дорожный знак, молоток. И главное — пистолет.
Я оделась в то, что осталось в комоде после отъезда Анжелы, и вышла из мотеля. Коричневая хлопчатобумажная юбка, бежевая блузка, черный свитер, черная куртка. Рюкзачок. Никакой помады на губах, вообще никакой косметики. Шерстяная шапочка надвинута на глаза. Не тот случай, чтобы прихорашиваться. Надо закончить дело, ради которого я сюда приехала. Неприглядное дело.
Повернула налево в сторону города и снова заметила «тойоту» с нью-йоркским номером. На этот раз в салоне никто не спал, время не то.
И в первый раз это не предвещало ничего хорошего, но на этот раз я забеспокоилась. Кто-то приглядывает за мотелем. Агент из Службы иммиграции? Федерал идет по следу, тянущемуся из Нью- Мексико?
Что-то тут не так. Надо будет обдумать.
Спустилась по склону в город. Прошла мимо кафе «Старбакс» и магазина «Дольче и Габбана», мимо
