– Ба, здесь есть кондиционер! – отмечает Джон с восторгом.
Он бросает шмотье, несется к кондею и врубает его на полную. Не успели мы толком распаковаться, как в комнате стало на двадцать пять градусов прохладнее.
Джон не может сдержать порыва радости.
– Америка, чертова Америка! – вопит он.
– Угу.
– Господи, мы же здесь, в
– Я в курсе.
– Ты-то бывал здесь, а я нет. И всегда мечтал попасть. Ты мотоциклы видел? По дороге я заметил пару «харлеев» и одного «индейца». «Индейца», прикинь? А тачки, тачки-то какие! Прямо как в том сериале про полицейских, «Старски и Хуч», или…
– Джон, слушай, мне надо ширнуться.
Джон затряс головой:
– Нет, нет, нет и еще раз нет! Ну же, Алекс, может, теперь самое время резко завязать? – спросил Джон.
Охрененное предложение. Гляжу на него.
– Нет, – говорю.
– Алекс, если ты не… – Тут он замолкает: наконец-то заметил, в каком я состоянии. Бледный, весь в трясучке, еле сдерживаю в себе скудное содержание желудка. – Хорошо, хорошо, Алекс, если так припекло, иди. Слушай, а мне травы заодно не раздобудешь, а?
– Посмотрим. Джон. Ты, как здесь говорят, подстрекатель.
– Да ладно! Смотри, чтобы тебя не упекли.
– Если что, скажу, что это ты виноват.
Жара. Солнце. Я иду по Бродвею. Широкие улицы, ровные тротуары, пологие заезды по сторонам дороги. Опять вышел к Колфаксу. Полно пешеходов. Кожа обгорела и зудит. Здание Капитолия. Памятник солдату – участнику Гражданской войны. Десять заповедей.
По обочинам ютятся бездомные, бедняки, всякая пьянь.
О! Притон.
Стойка бара, полумрак, все в дыму. Солнце, как лазерный луч, проходит сквозь трещины в темных, непрозрачных снаружи стеклах. Очень по-американски. Рекламы «Будвайзера», «Куурса», стол для американского бильярда, странные вещи повсюду. Люди, каждый сам по себе, таращатся на рюмки, многие с пивом в руках. Ни одной женщины. Туда ли я зашел?
Бармен. Черный, лет сорока пяти, лысый, громадные сильные руки, способные свернуть шею кому угодно.
– Мне пиво, пожалуйста.
– Документы при тебе?
– Не понял?
– Удостоверение личности.
– Зачем?
– Ты не здешний?
– Нет.
– Только с двадцати одного года можно выпивать в таких заведениях.
– Мне двадцать четыре. Некоторые дают больше.
– Я не шучу. Документы?
– А, секунду, у меня паспорт с собой.
– Это другое дело, дай-ка глянуть.
Я протянул ему свой паспорт, он уставился в него. Как, интересно, он смог хоть что-то увидеть в такой темноте?
– Из Англии приехал? – спросил бармен, продолжая разглядывать паспорт.
– Ага.
– Турист?
– Точно.
– До этого бывал в Денвере?
– Нет.
– Для лыж уже поздновато, – сказал он, при этом его лицо скривилось в смущенной усмешке.
– Я не катаюсь на лыжах, – успокоил его я.
– Какое тебе пиво?
– Без разницы.
– «Куурс» пойдет?
– Вполне.
Бармен налил мне пива и поставил передо мной:
– Три доллара.
Я дал ему пять долларов и, памятуя сцену из какого-то фильма, оставил доллар на чай.
– Турист, значит. А я здесь родился. Коренной житель, что большая редкость. Ты вот знаешь, какое здание в Денвере было построено самым первым?
– Нет.
– Бар, – сказал он, довольный собой.
– Ну да!
– Ну. А после него какое, знаешь?
– Откуда!
– Бордель.
– Потрясающе!
– Знаешь по ящику сериал «Династия»?
– Ну да.
– В Денвере снимали.
– Брешешь!
– Точно говорю!
Я допил пиво и заказал еще. Во мне нарастало беспокойство. Дело в том, что мне до смерти нужно уколоться, уверял я себя. Просто хочется. Бар стал наполняться. Пара невразумительных типов, компания студентов колледжа. Четверо ребят, четыре девицы. Может, они в курсе дела. Парни все коротко стрижены, мускулисты, выглядят как переодетые копы, так что, может, у них лучше не спрашивать. Лучше у бармена. Я откашлялся.
– Кстати, – начал я, – я слышал, у вас тут с наркотиками напряги?
– Серьезно? – Его лицо словно окаменело – ничего не выражает.
– Ну да.
– Хм.
– Ну, знаете, трава, герыч, все такое.
– Ты уверен? – спросил он, глядя на меня с недоумением.
– Такие слухи ходят.
Он протер стойку бара и обслужил клиента на дальнем конце, очевидно, что-то про себя обдумывая. Ясное дело, я чужак, он, черт подери, видел мой паспорт.
– С тебя двадцать баксов, – сказал он тихо, подойдя ко мне.
Я не был ему должен. Я расплатился за оба пива, оставил чаевые. Тем не менее достал из бумажника двадцатку и положил перед ним. Он взял и положил в карман.
– Я слышал, – начал он не торопясь, – что самые большие трудности с товаром за шатром Армии спасения, что на перекрестке Колфакса и Гранта. Так мне говорили. Еще я слышал, что тебе лучше шепнуть, что тебя направил Хаки.
– Хаки?
– Ага.
