Может, Климмер сам был убийцей, и это письмо было его косвенным признанием?
– Какая разница между ОЗПА, «Гринписом», «Друзьями Планеты», «Сьерра-Клубом» и прочими?
– О, это совершенно разные организации!
– Объясните.
– Мы находимся под протекцией так называемой стратегии «разумного использования».
– Что это такое?
– Более сбалансированный подход к окружающей среде. Мы добились большого успеха в противостоянии некоторым предвзятым подходам к политике относительно окружающей среды, которые нам навязывает медиа…
– Кто, по-вашему, убил Викторию?
Климмер побледнел. Это была обычная полицейская практика: сначала множество второстепенных вопросов, а потом неожиданно – главный. Вещь простая, но часто срабатывает.
– Я… я не знаю, – проговорил он, заикаясь, тем самым давая мне понять, что на самом деле он
Зазвонил телефон. Климмер взял трубку:
– Да… ах да… да-да, было много дел… – Он прикрыл трубку рукой. – Мистер Джонс, я чрезвычайно занят. Может, нам лучше увидеться через несколько дней или в начале следующей недели?
– Вы сказали, что к концу недели вас здесь уже не будет.
– Ах да, простите… вот, возьмите карточку, позвоните мне, и мы поговорим, сейчас не самый удачный момент.
Я покачал головой. Мне не хотелось уходить, я чувствовал, что вот-вот что-то откроется. И остался сидеть.
– У меня есть еще пара вопросов, – сказал я.
Неожиданно Климмер встал с места, навис надо мной, его лицо покраснело.
– Я сказал, сейчас не время, позвоните позже, тогда поговорим, – произнес он с напором, почти со злостью.
– Это займет не более минуты, – упорствовал я.
– Нет. Я разговариваю по телефону, я занят, в другой раз. – Его голос сделался выше на пол-октавы, стал еще агрессивнее.
Мне не хотелось его злить. Он был важен для расследования. Я кивнул, взял его карточку, подошел к лифту и покинул офис. Выйдя на улицу, я набрал его номер. Оператор сообщил мне, что этот номер отключен.
Неважно. Если он даже не отправлял письма, он, скорее всего, знает что-то, что ему приходится скрывать – удается это ему с трудом. Нужно будет еще раз с ним повидаться.
На минуту я присел на бульваре. Ко мне подошел уличный музыкант и стал петь песни группы «Фиш». Я сел в автобус до Денвера и вернулся в гостиницу. Вернулся и Джон, измученный и явно не в духе. Ему не удалось попасть в дом, где жила Виктория, чтобы опросить соседей. Из-за убийства они усилили систему безопасности, и, чтобы войти, нужно знать код.
– Джон! Просто жмешь на все кнопки подряд – кто-нибудь тебя наверняка впустит! – Только теперь я почувствовал усталость.
Джон был раздосадован, но все же рад моим новостям. Он возбужденно говорил:
– Алекс, мы должны воспользоваться нашим преимуществом, нам надо встретиться с ним сегодня вечером, как можно скорее, расколоть его, ты ведь уже подошел вплотную, понимаешь? Ты сделал это, парень! Мы явимся туда вместе, все выясним, заставим его пойти с нами в полицию, освободим невиновного, пустим расследование в нужное русло. Раскроем дело – мистер Патавасти в долгу не останется!
Джон все говорил, а я устало смотрел в окно. Солнце в небе, медленное и тяжелое. Самолеты. Вертолеты.
Господи, когда же он закончится, этот день! Сделайте так, чтобы его уже не было. Пожалуйста. Все, что мне нужно, – это сказать Джону: нет, Джон, давай завтра. Всего-то требуется сказать одно слово: нет. В ирландском не существует слова для «нет». Наверно, в этом вся беда. Все, что мне нужно сделать, – это отказаться, хуже не станет.
Но я не сказал «нет». Я был выжат как лимон после рейва и бессонной ночи. Я ослаб.
Я промолчал. Пошел по пути наименьшего сопротивления.
– Ну же, давай! – сказал Джон и помог мне встать.
Еще одна паскудная мелочь, из-за которой все летит к чертям. Мелочи, чреватые большими последствиями. У человека по имени Савл из города Тарса случается удар, и вот вам, пожалуйста, возникает христианство. Шофер Франца-Фердинанда сворачивает налево, вместо того чтобы повернуть направо, и в результате гибнут сотни миллионов европейцев.
Бедняга Джон. Меня не будет на твоих похоронах. Винты самолетов и крики чаек отнесут тебя к тому месту, где ты наконец отдохнешь. Чайки в тысячах миль от океана будут кружить над свалкой у дороги в Канзас, а твое тело будет гнить под землей и грудами мусора.
Можно ли обмануть этот хаос, зло, саму смерть? Обессилевший, я произнес:
– Ладно, пойдем, адиёт.
Мы подошли к автобусной остановке в три часа и стали дожидаться Климмера. Джон посматривал по сторонам, а я читал газету. Она очень отличалась от наших, английских. В Америке главной темой были вовсе не взрывы в здании Оклахома-Сити, пару месяцев назад унесшие жизни ста шестидесяти человек. Нет, главной темой был бывший футболист, о котором я никогда не слышал, некий О. Джей Симпсон, который, судя по всему, убил свою жену и ее любовника и теперь находился под следствием в Калифорнии.
Местные колорадские новости сводились к бесконечному обсуждению продолжительных засух, банкротств нескольких лыжных курортов и печальных прогнозов по поводу долгой летней жары.
Климмер показался на остановке после половины пятого. В руках он держал кейс и вовсе не выглядел взволнованным. Мы с Джоном последовали за ним. На нас были бейсболки и солнечные очки. Мы не особо выделялись.
Он пошел по тротуару Шестнадцатой улицы, затем срезал через парк неподалеку от ужасного здания центральной библиотеки.
Это была наша первая возможность рассмотреть Денвер при дневном свете. Вид был ничего. Сухая трава в парках, правительственные здания из гранита, торговый центр, офисные башни, здание университета, несколько внушительных зданий масонских лож, расположенных вплотную к денверскому Капитолию и наверняка дававших тайным террористам пищу для размышлений.
Климмер проживал в огромном многоэтажном доме рядом с Чисмен-парком, который раскинулся на Капитолийском холме. Джон заметил, что это всего в нескольких сотнях ярдов от дома Виктории Патавасти, но я так и не понял, что он имел в виду.
Мы подождали минут пятнадцать, чтобы дать ему войти в квартиру, и нажали кнопку звонка.
– Мистер Климмер?
– Да? – отозвался его голос в домофоне.
– Мистер Климмер, это Питер Джонс, который заходил сегодня утром к вам в офис. Я хотел узнать, не затруднит ли вас ответить еще на пару вопросов?
После долгой паузы он все же ответил:
– Поднимайтесь. Квартира семьсот четырнадцать.
Он впустил нас, мы вошли в лифт.
– Запомни, меня зовут Джонс, – сказал я Джону.
– Зачем ты ему так представился?
– Не знаю.
– Хорошо, тогда меня зовут Джон Смит.
– Какой к чертям Смит, да еще вдобавок к Джонсу? – разозлился я.
– Тогда как? Мы уже почти приехали.
