его. Джон схватил его за руку. Климмер толкнул его снова.
Дальше все происходило как в замедленном кино. Время остановилось на пути в вечность. Я не знаю, что делал Джон. Успокаивал себя? Отталкивал Климмера? О чем думал Климмер? Что Джон пытается схватить его, повалить, чтобы дальше мы вдвоем, взяв его за руки и за ноги, отнесли в полицейский участок? Он ударил Джона, угодил ему по горлу, потом уперся ему руками в грудь, Джон со злостью треснул Климмера по рукам, тот снова попер на Джона, схватил его за ворот, Джон еще раз оттолкнул его. На этот раз посильнее. В духе полицейского. Агрессивно. Климмер был выше, но Джон помощнее. Балкон был очень узкий. Слишком много людей для такой площади. Поручень балкона едва доходил Климмеру до бедер. Он споткнулся, повалился назад, почти горизонтально завис на поручне на какую-то долю секунды. Я в ужасе протянул к нему руки.
– Джон! – прошептал я онемевшими губами.
Климмер попытался ухватиться за воздух. Джон бросился, чтобы удержать его, но Климмер уже перевалился через поручень. Он падал со скоростью тридцати двух футов в секунду, с ошарашенными глазами, разинутым ртом, его голос постепенно пропадал внизу. Все было кончено за секунды. Климмер приземлился на ноги, бедренные кости прошли сквозь колени. Все внутренности всмятку. Тело ударилось о бетонную мостовую и застыло в нелепой позе. Он умер мгновенно.
6. Гном
На западе, за парком, там, где кончается город, – горные гряды и закатное солнце. Ореол над предгорьями напоминает куколку гигантской бабочки. Капкан, не дающий нам покинуть этот город и этот штат. Никогда. Мгновение мы стояли на балконе, пораженные, скованные паникой, страхом перед грядущим возмездием. Этот день был самым длинным в году, и конца ему не было видно. Десятки свидетелей в парке. Да еще двое-трое наблюдали всю сцену снизу.
Мы отошли от края балкона.
Джон был ошеломлен, глаза как блюдца, лицо бледно до синевы.
– Ч-что теперь? – спросил он. – В полицию?
– Надо сваливать, и как можно быстрее.
– Что?
– За такое двадцать лет тюрьмы как пить дать.
– Это же был несчастный случай.
– Это было, черт побери, убийство – двадцатник.
– Нам не выбраться отсюда.
– Попробуем.
Я схватил его за руку и втащил в комнату. Отыскал стаканы, из которых мы пили бренди, протер их бумажным полотенцем. Постарался вспомнить и протереть все поверхности, на которых могли остаться наши отпечатки.
Послышался вой полицейских сирен. Джон упал в кресло и застыл.
– О господи! – повторял он.
– Вставай! – заорал я на него.
Он как сидел, так и сидел. Впал в оцепенение. И тут до меня дошло, что для полиции я – лакомый кусочек: употребляю героин… Я схватил его и вытолкал в дверь. Протер ручку, вышел из квартиры, дверь закрыл. Потащил Джона к пожарной лестнице.
– Мы просто выйдем как ни в чем не бывало, – сказал я.
Он кивнул, но мне кажется, он не отдавал себе отчета в том, что происходит. Джон был ищейкой и в Ирландии носил пистолет, но ему бы и в голову не пришло никого убивать. Вся эта сцена, не укладывающаяся в голове, была совершенно не про него – какой-то ночной кошмар. Джон доверил мне свою судьбу в надежде попасть в приятное местечко. Выбраться из размываемого дождями, раздираемого войной, унылого Ольстера в Америку. Я должен был отговорить его от этой идеи. Джон, ты якорь, тянущий нас на дно. Якорь, который нас потопит.
– Где твоя кепка? – спросил я.
– Что?
– Где твоя гребаная бейсболка! – Я кинулся обратно в квартиру.
– Ты куда? – завыл он.
– Джон, возьми себя в руки, мы и так по уши в дерьме, я возвращаюсь за твоей кепкой.
– Нам нужно убираться отсюда, – протянул он дрожащим голосом.
– Джон, заткнись и стой здесь, я сейчас вернусь.
Я пошел к двери. Прихватив ручку краем футболки, повернул ее, но дверь не подалась. Мысли заметались в голове. Естественно, замок на двери был автоматическим. Внутрь не попасть. Копы найдут кепку Джона, на которой написано «Белфастский блюзовый фестиваль». Может, если у них хватит ума, они проверят всех прибывших за последние дни в денверский международный аэропорт, чтобы выяснить, не было ли кого из Белфаста. Ну да, примерно в таком духе. В лучшем случае нам удастся выбраться из этого здания, из Денвера и вернуться в Великобританию. Но они разыщут наши имена, все сопоставят. Экстрадиция, суд.
Необходимо попасть в квартиру и забрать эту чертову кепку. Я обернулся на коридор. К счастью, никто не вышел поинтересоваться, что тут творится. Фантастическое здание – большинство жителей этого этажа, надо полагать, весь день работает на своих фантастических работах.
Джон отчаянно жестикулирует:
– Алекс, плюнь, валить надо!
– Джон, если мы ее оставим, нам крышка, на ней твои пальцы, равно как и мои, а раз мы копы, то все наши данные есть в Интерполе. Надо попасть внутрь и забрать кепку. Поверь мне. Придется ломать дверь.
– Можно снять отпечатки с одежды?
– Ага, и с козырька бейсболки тоже.
– Брось, надо выбираться отсюда, – сказал он.
Я взял его за подбородок. Все его тело тряслось. Он был мокрый от пота. Клянусь, он был на грани нервного срыва.
Снова послышалось завывание сирены.
– Слушай, ты, придурок, если мы не достанем кепку, загремим за решетку, ты это понимаешь? – сказал я как можно спокойнее.
– Алекс, надо… – начал Джон, но его голос оборвался, глаза закрылись, он уже не понимал, что происходит. Его тело обмякло. Я понял, что он полностью снимает с себя ответственность за дальнейшее, лишившись сил сопротивляться.
Мы отошли от двери шагов на десять. До этого мне никогда не приходилось вышибать двери. Я понятия не имел, насколько это может быть трудно. Приличное новое здание, дверь едва ли так легко поддастся, как это обычно бывает в кино про полицейских. Но надо попытаться, вариантов нет.
Мы разбежались и дружно ударили в дверь плечом. Грохот. Нас отбросило назад, мы упали, дверь даже не дрогнула. Плечо ломило.
Сирены все громче. По меньшей мере две машины. Джон глянул на меня – сама безысходность.
– Ну-ка, еще раз, – решил я.
Мы снова отошли, бросились на дверь и снова без всякого результата.
– Давай!
Мы отошли, и тут из соседней квартиры появился старик – в клетчатых штанах, белой рубашке и шлепанцах.
– Что здесь за шум? – спросил он.
– Нам нужно вытащить его оттуда, – сказал Джон, тяжело дыша.
– Мы из полиции, сэр, – сказал я, надеясь, что удачно имитирую американский акцент, – тут кто-то прыгнул с балкона, вероятно, самоубийство. Прошу вас вернуться в свою квартиру, скоро мы будем всех опрашивать.
– Самоубийство, где? – спросил пожилой мужчина.
– Тело под балконом, – ответил я.
