преподавателем гимназии, который рассказал, как прошел классическим путем пилигримов до Сантьяго–де– Компостела. Валландер тогда задумал повторить это паломничество, быть может разделив его на этапы и растянув на пять лет. Даже начал тренироваться, таскал рюкзак с камнями, которых сразу же нагрузил многовато, а потому заработал на левой ноге пяточную шпору. На этом паломничество закончилось, даже не начавшись. Теперь шпору вылечили, в частности весьма болезненными уколами кортизона прямо в пятку. Но, возможно, несколько хорошо продуманных походов вдоль побережья Сконе ему все ж таки по плечу?
На следующий день его выписали домой. Он забрал Юсси, который опять был под присмотром соседа, и отказался от предложения Линды приехать и сварить обед. Он чувствовал, что надо справляться с ситуацией без ее помощи. Один так один, сказал он ей. Теперь он сам в ответе за то, чтобы по меньшей мере не испортить себе отпуск.
В тот вечер перед сном он написал длинный мейл Иттербергу. Ни словом не упомянул о болезни, сообщил только, что берет отпуск, так как здорово устал, и что намерен отдохнуть от Хокана и Луизы фон Энке. Впервые я сознаю свои ограниченные возможности, что касается возраста и сил, так он закончил письмо. Раньше такого не бывало. Мне уже не сорок, и потому я могу лишь примириться с тем, что ушедшее время не воротишь. Думаю, большинство людей, как и я, питают иллюзию, будто, несмотря ни на что, можно дважды войти в одну и ту же реку.
Он перечитал написанное, кликнул «отослать» и выключил компьютер. Укладываясь спать, слышал далекие грозовые раскаты.
Гроза приближалась. Но светлое ночное небо пока не потемнело от туч.
20
На следующий день Валландер обнаружил, что гроза обошла его дом стороной. Фронт отклонился к востоку. Валландер встал около восьми, выспавшийся и отдохнувший. Утро выдалось прохладное, но он все равно устроился завтракать в саду. Чтобы отметить начало отпуска, сорвал несколько роз, положил на белый стол. И только успел сесть, как зазвонил телефон. Линда. Поинтересовалась его самочувствием.
— Получил предупреждение, — ответил он. — Сейчас все хорошо. Телефон буду держать под рукой.
— Именно это я и хотела тебе сказать.
— Как ваши дела?
— Клара немножко простыла. И Ханс на неделю взял отпуск.
— По своей воле или нет?
— По моей! Не рискнул перечить. Я предъявила ему ультиматум.
— Какой?
— Или я, или работа. Насчет Клары разговоров нет.
Валландер продолжил завтрак, думая, что Линда становится все больше похожа на деда. Та же вызывающая интонация, то же слегка ироничное отношение к окружающим. Но и вспыльчивость, таящаяся под самой поверхностью.
Он положил ноги на кресло, откинулся назад, зевнул и закрыл глаза. Вот теперь наконец начался отпуск.
Зазвонил телефон. Сперва он не хотел отвечать, в случае чего можно после прослушать сообщение, если его оставят. Но все–таки выпрямился, взял трубку.
— Это Иттерберг. Я вас разбудил?
— Позвони вы несколько часов назад, разбудили бы.
— Мы нашли Луизу фон Энке. Она мертва.
Валландер затаил дыхание, осторожно встал с кресла.
— Я решил сразу позвонить вам, — продолжал Иттерберг. — Возможно, мы сумеем придержать эту новость еще час–другой. Но должны информировать сына и вашу дочь. Ведь, кроме кузена в Англии, других родственников нет, верно?
— Вы забыли о дочери в «Никласгордене». По крайней мере, надо информировать тамошний персонал. Но это я могу взять на себя.
— Я так и думал, что вы предпочтете позвонить сами. Но если не хотите, что я вполне пойму, позвоню я.
— Нет–нет, я свяжусь с ними, — сказал Валландер. — Только расскажите мне самое важное, что я должен знать.
— Вообще–то история абсурдная, — начал Иттерберг. — Вчера вечером пропала страдающая деменцией женщина из интерната для престарелых на Вермдё. Она частенько уходила. Поэтому ее снабдили таким приборчиком наподобие GPS, чтобы легче было отследить. Но она сумела его сковырнуть. Пришлось полиции организовать прочесывание местности. Сперва разыскали ее, сенильную бабулю. С ней все было в порядке, как я понял. Потом заблудились двое поисковиков. Можете себе представить? И батарейка у них в мобильнике оказалась совсем никудышная, так что пришлось искать и их. Нашли, конечно. А на обратном пути нашли кой–кого еще.
— Луизу?
— Да. Она лежала возле лесной дорожки, километрах в трех от ближайшего шоссе. Тропинка ведет через лесосеку. Я как раз оттуда.
— Она убита?
— Нет. Скорее всего покончила с собой. Никаких внешних следов насилия, передозировка. Мы нашли при ней пустую склянку от снотворного. Если склянка была полная, то она приняла сотню таблеток.
— То есть сомнений в самоубийстве нет?
— По всей видимости. Но надо, разумеется, дождаться заключения судмедэксперта.
— Как она выглядела?
— Лежала на боку, немного скорчившись. Юбка, серая блузка, пальто, туфли стояли рядом. При ней была сумка с документами и ключами. Какое–то животное подходило к телу, обнюхивало, но не тронуло.
— Можете сказать, где именно на Вермдё?
Иттерберг объяснил и обещал прислать план. Электронной почтой.
— Прямо сейчас перешлю.
— Никаких следов Хокана?
— Никаких.
— Почему она выбрала это место? Лесосеку?
— Не знаю. О смерти среди красоты тут и речи нет. Кругом старые ветки да сухие древесные стволы. Посылаю карту. Звоните, если что.
— Как ваш отпуск?
— Занимаюсь вот этим. Не первый раз в моей жизни отпуск летит к черту.
Набросок карты пришел через несколько минут. По–прежнему держа в руке трубку, Валландер подумал, что чувство, какое он испытывает сейчас, хорошо знакомо всем полицейским, — нежелание сообщать о смерти. Такие сообщения привычкой не становятся.
Смерть всегда тягостна, когда бы ни пришла.
Он набрал номер и заметил, что рука дрожит. Ответила Линда:
— Опять ты? Мы же только что разговаривали, а? Все правда в порядке?
— Со мной — да. Ты одна?
— Ханс меняет дочке памперсы. Я же сказала, что предъявила ему ультиматум!
— Верно, сказала. А теперь слушай, только лучше сядь.
По голосу она поняла, что дело серьезное, знала, отец никогда не преувеличивает.
— Луиза мертва. Покончила с собой несколько дней назад. Ее нашли сегодня ночью или утром у дороги возле лесосеки на Вермдё.
