— Спасибо!
Стоило им разжать объятья, как подскочила Юкари. Но не она, а Мисао расплакалась, как ребенок, и Юкари пришлось успокаивать ее, гладя по голове.
Ёсио, вернувшись на свое место, ласково похлопал Мисао по плечу. Положил руки на руль. Открылась противоположная дверца и показалось улыбающееся лицо доктора Сакаки.
— Не знаю, в какие опасные игры вы играете, но скажите, к тому времени, как мы доберемся до Токио, уже определится, на чьей стороне победа? — спросил Ёсио.
Сакаки кивнул.
— Будем молиться, чтобы все прошло удачно.
Эцуко, преодолев смущение, спросила:
— С точки зрения тех, кто работает в Клинике Катадо, вы — предатель?
Сакаки горько улыбнулся.
— Да, бунтовщик.
— Эта клиника заслуживает предательства. В данном случае именно это — нравственный поступок.
— Там такая жуть? — спросила Юкари.
Мисао посмотрела на нее.
— Не хочу рассказывать, чтобы тебя, Юкари, потом не мучили кошмары. А я… а я… точно побывала в страшном сне.
Эцуко вдруг стало не по себе.
— А со стороны выглядит такой замечательной клиникой… — уныло пробормотал Сакаки, глядя прямо перед собой. — Угораздило же породниться с разбойником!
Эцуко не поняла, что он имеет в виду, и уже хотела переспросить, как вдруг им наперерез выскочил приземистый автомобиль. Ёсио резко нажал на тормоз. Автомобиль, не сбавляя скорости, промчался мимо.
Он несся в сторону дачного поселка, расположенного на берегу моря.
— Это же… — удивленно прошептал Сакаки, провожая глазами удаляющуюся машину.
Но прежде чем он успел договорить, Мисао громко закричала:
— Это машина Мураситы!
— Мураситы?
— Кадзуки, мой зять, — поморщился Сакаки. — Что ему здесь надо?
— Его приезд входил в ваши планы?
Сакаки решительно замотал головой.
— Нет, он должен быть сейчас в Токио.
Его голос дрожал. Не только голос, его всего охватила дрожь.
— Может, просто приехал посмотреть, как обстоят дела… Вполне в его духе. Но если он что-то пронюхал и узнал о нашем плане… — пробормотал Сакаки и сделал попытку выйти из машины.
Но Ёсио резанул:
— Держитесь крепче! Едем за ним!
— Но…
— Ты согласна, Эцуко? А ты как, Мисао?
— Едем! — согласилась Мисао, крепко сжав руку Эцуко.
Ёсио плавно развернул машину и помчался вслед за Кадзуки.
— Мисао, ты знакома с этим человеком? Откуда ты его знаешь?
Мисао опустила глаза.
— Госпожа Сингёдзи, что вам известно?
Эцуко коротко рассказала все, что ей удалось разведать за последние дни. Тем временем впереди показалась машина Кадзуки, и Ёсио сбавил скорость. Теперь никуда не уйдет. Выключил фары.
Выслушав рассказ Эцуко, Мисао после паузы заговорила:
— Я… следила за вашим любовником… простите, за человеком, который следовал за вами, дошла до Клиники Сакаки, а оттуда попала в бар под названием «Ла Панса». Со мной был мой друг Андо, он уговаривал на этом закончить, но меня не отпускало беспокойство и, расставшись с ним, я вновь вернулась в «Ла Пансу».
Это было ночью четвертого июля.
— Когда я вошла в бар во второй раз, хромого уже не застала, там не было никого, кроме хозяина «Ла Пансы». Он был сильно пьян, но встретил меня радушно. Это и был Кадзуки Мурасита.
Мисао, как бы между прочим, спросила его о хромом посетителе, Кадзуки назвал его имя и сказал, что завтра вечером он наверняка придет вновь.
— Не знаю, зачем тебе Саэгуса, но если нужен, приходи, познакомлю.
В этот момент в бар неожиданно вошла еще одна посетительница. Молодая девушка. Густо накрашенная, она не производила впечатление пьяной, но не вполне уверенно держалась на ногах.
— Слишком слабое, совсем не в кайф! — возмущенно крикнула она Кадзуки, совершенно игнорируя Мисао.
Кадзуки, хихикая, взглянул на Мисао, затем перевел взгляд на девушку.
— Чего ты хочешь, — сказал он, — это же первый уровень, раз-два и кончено.
— Какая-то я вялая.
— Пойди в подсобку, проспись.
Мисао стало любопытно.
— Что это значит — «первый уровень»? — спросила она.
Кадзуки ответил:
— Балдежная игра, затягивает страшно!..
Его слова как-то странно задели Мисао.
На следующий день, в воскресенье, отпросившись с работы, Мисао вновь пришла в «Ла Пансу». Было еще рано, и бар оказался закрыт. Робея, она топталась поблизости, как вдруг подошел Саэгуса.
— Он скрылся в баре и вышел приблизительно через час. Я вновь последовала за ним. По пути он всего раз, будто что-то заподозрив, обернулся, но я успела спрятаться.
— Куда он шел?
— В Синдзюку. Поднялся на крышу универмага. Ни с кем не заговаривал. Просто бродил бесцельно.
Мисао решила подойти к нему поближе. Но попытка завязать разговор не увенчалась успехом, он ее проигнорировал и вскоре ушел.
— Я поспешила за ним, но сразу же потеряла из виду. На следующий день я пришла в «Ла Пансу» с наступлением темноты. Вы наверно решите, что это глупо, но я никак не могла успокоиться. Что это за человек? В каких он с вами, госпожа Сингёдзи, отношениях? Что ему от вас нужно? Эти вопросы преследовали меня днем и ночью.
— Дурочка, — сказала Эцуко.
Но мысль о том, что Мисао так сильно за нее волновалась, не могла оставить ее равнодушной.
В тот вечер в баре вновь был один Кадзуки. Мисао редко захаживала в подобного рода заведения, но и она понимала, что этот бар какой-то особенный. Непохоже, чтобы его использовали только по прямому назначению. Хозяин, Кадзуки, постоянно пьян, а кроме него нет никого, кто бы обслуживал посетителей.
— Кадзуки предложил мне кока-колу и немного со мной поболтал. Сказал, что Саэгуса сегодня не придет, и предложил развлечься с ним. Я испугалась и убежала. После этого какое-то время не приближалась к «Ла Пансе». Пыталась выбросить из головы. Но, увы, не могла. Даже когда вам звонила, будто ком стоял в горле… Не могла ни на чем сосредоточиться. Все кончилось тем, что я вновь направилась в «Ла Пансу».
— Это было двадцатого июля? — спросила Эцуко.
— На следующей неделе, в пятницу, кажется, да…
