пакеты, он видел, как целые стада дельфинов, обезумев от загрязнения моря, выбрасывались на берег, а дети и волонтеры, плача, пытались их вытолкнуть обратно в то море, в которое они не желали возвращаться.
Целый день они лавировали между рыбацкими суденышками, действия которых были совершенно непредсказуемы, на полном ходу они могли сделать правый или левый поворот, выбрасывая или поднимая сети. Кой с профессиональным спокойствием маневрировал, хотя при этом думал, что на мостике большого теплохода, в открытом море или в водах тех стран, которые не слишком следят за судоходством, моряки действовали бы с меньшей оглядкой.
Парусники и рыболовецкие суда теоретически пользуются преимущественным правом, но в реальной жизни им лучше держаться как можно дальше от мощных теплоходов, идущих на полном ходу под каким придется флагом да еще с экипажем, сокращенным арматором до минимума из соображений экономии и состоящим из индийцев, филиппинцев и украинцев, которыми командуют случайные офицеры; курс выбирается кратчайший ради экономии времени и топлива, на мостике вахта минимальная, особенно по ночам – машины без присмотра, вахтенный офицер клюет носом и практически полностью полагается на приборы. И если уж днем редко кто меняет ход и галс, то по ночам такой корабль превращается в смертельную угрозу для любого маломерного судна, которое попадается ему на пути, вне зависимости от того, что предписывается международными правилами предотвращения столкновений. Если такой теплоход на скорости в двадцать узлов, что означает двадцать морских миль в час, вдруг появляется из-за горизонта, он может за десять минут накрыть любое маленькое суденышко. Однажды, на переходе от Дакара до Тенерифе, сухогруз водоизмещением 7000 тонн, на котором Кой служил вторым помощником, налетел на рыбака. Было пять минут пятого, Кой только что сдал вахту на мостике «Гавайан Пайлот» и спускался по трапу в свою каюту, когда услышал с правого борта такой звук, будто что-то треснуло от носа до кормы. Он перегнулся через борт как раз вовремя, чтобы увидеть черную тень тонувших в кильватере обломков и свет фонаря, не сильнее, чем от слабенькой лампочки, который бешено плясал на воде, а потом пропал. Он быстро поднялся на мостик, где первый помощник спокойно смотрел на репитер гироскопа. Кажется, мы потопили рыбака, сказал Кой. Первый помощник, грустный и флегматичный индус по имени Гужрат, только молча посмотрел на него. Во время твоей или моей вахты, спросил он наконец. Кой ответил, что в четыре ноль пять слышал треск и видел огонь, который сразу же погас. Первый снова задумчиво посмотрел на него и вышел глянуть за корму, потом бросил взгляд на экран радара, который ничего особенного не показывал. Во время моей вахты не случилось никаких чрезвычайных происшествий, подвел он итог и отвернулся к гироскопу Позже, когда первый помощник донес соображения Коя до капитана – высокомерного англичанина, который писал судовые роли отдельно на британских подданных и отдельно на всех прочих, в том числе и офицеров, – тот счел, что не произошло ничего такого, что следовало бы записать в вахтенный журнал. Мы тут в открытом море, сказал он. Зачем усложнять себе жизнь.
В десять вечера они достигли 5° западной долготы по Гринвичу. Танжер только изредка поднималась на палубу, и то, как сомнамбула, практически все время она проводила в своей каюте, и Кой, проходя мимо, пару раз видел, как она спит, и замечал, что содержимое пачки биодрамина быстро сокращается. Когда же Танжер не спала, она сидела на корме, неподвижно, в полном молчании, повернувшись лицом к берегу, который проплывал с левого борта. Она едва прикоснулась к еде, которую приготовил Пилото, но согласилась съесть еще немного, когда он сказал ей, что это будет хорошо для желудка. Она ушла спать сразу же, как стемнело, и мужчины в кокпите вдвоем наблюдали, как зажигаются звезды. Всю ночь дул встречный ветер, они шли на моторе. Поэтому они вошли в порт Альмеримар в шесть утра следующего дня, намереваясь пополнить запасы бензина, провизии и немного отдохнуть.
Швартовы они отдали в два часа дня при вполне благоприятном ветре – дул свежий зюйд-зюйд-ост, и, миновав бакен у Пунта-Энтинас, выключили мотор, поставили сначала грот, потом и фок, и шли бейдевинд на вполне приличной скорости. Качало уже меньше, и Танжер чувствовала себя вполне сносно.
В Альмеримаре, когда они стояли, пришвартовавшись рядом со старым рыбацким судном с Балтики, которое экологи превратили в исследовательское и использовали для слежения за китами в море Альборан, она помогала Пилото драить палубу. Казалось, она нашла с ним общий язык, и он относился к ней внимательно и уважительно. Пообедав в морском клубе, они пили кофе в рыбацком баре, и там Танжер стала рассказывать ему все перипетии последнего дня «Деи Глории», которая шла почти тем же курсом, что и они. Пилото заинтересовался мореходными характеристиками «Деи Глории», и она отвечала на все его вопросы с самоуверенностью отличницы.
Умная девочка, шепотом сказал Пилото Кою, когда они возвращались в порт, нагруженные пакетами с едой и бутылками воды. Кой, который смотрел, как она, неся в обеих руках пакеты из супермаркета, идет перед ними по пирсу – в джинсах, майке и спортивных тапочках, тонкая в талии, с растрепанными ветром волосами, – молча кивнул. Может, слишком умная, чуть не сорвалось у него с языка. Но не сорвалось.
Больше морской болезнью она не страдала.
Солнце клонилось к западу, прямо за кормой, и «Карпанта» на всех парусах шла галфвинд, так как ветер перешел на южный, мимо залива Адра со скоростью четыре узла. Подбитый глаз у Коя открылся, и он исполнял роль впередсмотрящего, в кокпите Пилото своими привычными к починке парусов и сетей руками зашивал разорванный в Гибралтаре пиджак Коя, причем не делал ни одного неверного стежка, хотя «Карпанту» и качало. Танжер высунулась из люка и спросила, где они находятся, и Кой ей сказал координаты. Вскоре она поднялась по трапу с морской картой в руках и села рядом с ними. В рубке она развернула ее, и Кой увидел, что это карта № 774 Британского адмиралтейства – от Мотриля до Картахены, включая остров Альборан. На больших расстояниях английские более крупномасштабные карты были удобнее, чем испанские.
– Именно здесь и примерно в это же время на «Деи Глории» заметили корсара, – рассказывала Танжер. – Он шел в кильватере у бригантины, постепенно догоняя ее. Мало ли что это могло быть за судно, но капитан Элескано никому не доверял, ему показалось подозрительным, что шебека стала догонять его, когда они уже прошли Альмерию и дальше по побережью бригантине нигде не удалось бы найти помощи. И он приказал добавить парусов и постоянно следить за шебекой.
Танжер указала на карте примерные координаты «Деи Глории» в тот момент: восемь – десять миль на юго-запад от мыса Гата. Кой легко вообразил эту картину: все сгрудились на корме, капитан, стоя на мостике, в подзорную трубу изучает преследователя, падре Эскобар и падре Толоса смотрят встревоженно, а где-то в каюте заперта на ключ шкатулка с изумрудами. И вдруг капитан приказывает добавить еще парусов, матросы полетели по вантам, фок, перед тем, как наполниться ветром, заполоскался на бушприте; бригантина, почувствовав увеличение площади парусов, раза два дала сильный крен. По воде ровной линией тянется пенный след, и на нем, ближе к горизонту, – белые паруса шебеки «Черги», которая начала преследование в открытую.
– До темноты оставалось мало времени. – Танжер посмотрела на солнце, которое все ниже склонялось к корме «Карпанты». – Примерно как сейчас.
И ветер был южный, а потом перешел на юго-западный.
– Именно это сейчас и происходит, – сказал Пилото, который уже покончил с тужуркой и смотрел на море с барашками и на небо. – Ветер еще перейдет на пару румбов до того, как стемнеет, и за мысом сильно посвежеет.
– Прекрасно, – обрадовалась Танжер.
Ее темно-синие глаза оторвались от карты и с надеждой смотрели на паруса и на море. Кой заметил, что ноздри у нее раздувались и дышала она глубоко, словно видела перед собой паруса «Деи Глории».
– По донесению юнги, – продолжала Танжер, – капитан Элескано колебался, перед тем как отдать приказ поднять все паруса. Бригантину сильно потрепало во время шторма в Атлантике, и верхние мачты были ненадежны.
– Ты имеешь в виду стеньги, – уточнил Кой. – Это называется стеньги. И если, как ты говоришь, они были повреждены, то от лишних парусов они могли сломаться… Если бригантина шла галфвинд, как мы, то она, скорее всего, подняла фок, грот, бизань и нижние стаксели, может быть, даже грот – и фок-марсели, а брамсели ставить не стали, чтобы не рисковать… Во всяком случае, до поры до времени.
Танжер кивнула. Она смотрела за корму, словно видела в кильватере корсара.
– Она, наверное, просто летела. «Деи Глория» была быстроходным судном.
