Сначала она расспросила Пилото до мельчайших подробностей, начертила схемку в блокноте, высчитала расстояния и глубины и только потом стала рассказывать. Лангусты, сказала она, имеют способность к мимикрии: как и многим другим видам живых существ, природа подарила этим ракообразным такой способ защиты от нападения. Поэтому панцирь лангустов приобретает окраску, совпадающую с цветом донного слоя, в местах, где они живут. Известно, что лангусты, которые живут в затонувших судах, приобретают красновато-коричневую окраску ржавчины, которой покрыты подвергающиеся коррозии корпуса этих кораблей. А цвет зеленого мха, как описал его Пилото, в точности совпадает с цветом патины, которой покрывается бронза, находясь долгое время под водой.
– Какая бронза? – спросил ее Кой.
– Пушки.
Кой отказывался верить. Все это уж слишком смахивало на приключения дорогого ее сердцу Тинтина. Но они же не в детских комиксах живут, уж во всяком случае, не он.
– Ты же сама говорила, да и нам дала возможность убедиться, что на «Деи Глории» пушки были чугунные… На бригантине много бронзы быть не могло.
Как всегда в тех случаях, когда она хотела унизить его, дать ему понять, что он идиот, она поглядела на Коя с видом спокойного превосходства.
– Совершенно верно. На «Деи Глории» бронзы не было. А вот на «Черги» было двенадцать пушек, стрелявших чугунными ядрами, четыре шестифунтовых и восемь четырехфунтовых, да еще четыре, которые заряжали каменными ядрами. Помнишь?
Их сняли с французского корвета «Флам». И, по крайней мере, восемь восьмифунтовых и четыре четырехфунтовых пушки были бронзовые – Она сняла с переборки план шебеки и разложила его на столе перед Коем. – Это подтверждается документами, которые передал нам в Кадисе Луис Гамбоа. С шебекой на дно ушло около пятнадцати тонн бронзы Кой снова обменялся взглядом с Пилото, который только слушал и никаких возражений не высказывал. Все остальное, продолжала Танжер, и так понятно. Из-за взрыва фрагменты шебеки должны были разлететься довольно далеко от того места, где затонула основная ее часть. Основной компонент бронзы – медь, а медь при окислении покрывается патиной характерного цвета, того самого, какого были панцири у тех лангустов – они, без всякого сомнения, жили в обломках корабля и в дулах бронзовых пушек. И еще одна деталь, но весьма важная и для нас более чем существенная. Если лангусты постоянно соприкасались с большими массами бронзы, это означает, что пушки при взрыве далеко не разлетелись, а после их не затянуло толстым слоем песка или ила.
Он услышал всплеск. Танжер уже не было у бакштага.
Она прыгнула за борт и плавала возле кормы в маске и с трубкой. Она не собиралась нырять вместе с Коем, она останется сверху и по пузырькам воздуха будет определять, где он находится, так как радиус его действий был слишком велик, чтобы пристегиваться канатом к «Карпанте». Кой закрепил на правой голени нож, надел на левую руку глубиномер и часы, на правую – компас и подошел к лесенке на корме. Сел на ступеньку, опустил ноги в воду, надел ласты, плюнул на стекло маски, ополоснул ее в море и надел.
Потом поднял руки, и Пилото надел ему на спину акваланг. Затянул ремни, взял в рот загубник. Шипенье поступающего через редуктор воздуха отдавалось в ушах. Он повернулся, прикрыл рукой стекло маски и спиной, используя вес акваланга, как балласт, бросился в море.
Вода была очень холодная, даже слишком – для этого времени года. Карта морских течений показывала здесь небольшое течение с северо-востока на юго-запад с температурой на пять-шесть градусов ниже, чем минимальная общая температура воды. Вода начала проникать через неопрен, и он почувствовал, что покрывается гусиной кожей; потребуется несколько минут, чтобы она согрелась теплом его тела.
Раза два он глубоко и медленно вдохнул, снова проверяя редуктор, приподняв голову над водой, он увидел над собой корму «Карпанты» и стоявшего там Пилото Потом погрузился под воду, но совсем немного, оглядывая голубизну, которая теперь его окружала.
У поверхности лучи солнца проникали в воду, чистую и прозрачную, видимость была хорошая, метров десять по горизонтали, прикинул Кой. Он видел черный киль «Карпанты», руль, повернутый к левому борту, якорную цепь, которая отвесно уходила в глубину, и ноги Танжер, которая медленно, едва шевеля своими оранжевыми пластиковыми ластами, плавала рядом. Он выкинул из головы мысли о Танжер – надо было сосредоточиться на том, что нужно делать. Кой посмотрел вниз, туда, где голубизна постепенно переходила в темную синеву, посмотрел на часы и начал медленное погружение. Теперь шум воздуха стал сильнее, почти оглушал; когда стрелка глубиномера показала пять метров, он прекратил погружение, просунул пальцы под маску и зажал нос, чтобы компенсировать давление на барабанные перепонки. Ему стало легче, и он посмотрел вверх и увидел пузырьки от собственного выдоха, поднимающиеся к поверхности воды, которая превратилась в серебристо-зеленоватый потолок, увидел темный корпус «Карпанты» и Танжер, которая плыла теперь под водой, она смотрела на него сквозь стекло маски, ее светлые волосы колыхались, стройные ноги, удлиненные ластами, двигались медленно – она старалась держаться на месте, неподалеку от Коя Он еще раз вдохнул и выдохнул, цепочка сияющих пузырьков направилась к Танжер, как рука, поднятая в прощальном жесте. Потом он посмотрел вниз и начал медленный спуск внутри синего шара, который смыкался над его головой Вторую остановку он сделал, когда глубиномер показал четырнадцать метров, теперь он находился в прозрачном шаре, где не было иных цветов, кроме зеленого. Он находился в той средней точке, где иногда ныряльщики теряют ориентацию в пространстве, перестают понимать, где верх, где низ; бывает, им кажется, что пузырьки воздуха опускаются, а не поднимаются, и только здравый смысл – если они, конечно, его не утрачивают, – подсказывает, что воздух в воде может только подниматься. У Коя, разумеется, до этого не дошло Постепенно сумрак начал проясняться, начали вырисовываться очертания дна, и скоро Кой опустился на холодный белый песок рядом с густыми зарослями морских анемонов – актиний и водорослей – среди которых плавали стайки рыбешек Глубиномер показывал восемнадцать метров Кой огляделся в полусумраке: видимость была хорошая, благодаря слабому течению, которое Кой чувствовал, вода здесь оставалось чистой; в радиусе пяти-шести метров он вполне ясно различал окружающее он видел морские звезды, двустворчатые раковины, торчавшие из песка, словно лопаты, верхушки скал, на которых только начинали ветвиться маленькие кораллы; здесь заканчивался подводный сад. Мимо Коя течением проносило мельчайших морских обитателей, немного увеличенных в размерах благодаря стеклу маски. Если бы он зажег фонарь, то все вокруг, без света однообразно зеленое, приобрело бы естественную окраску.
Но Кой несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, чтобы легкие адаптировались и кровь обогатилась кислородом, и определил, где он находится, сверяясь с компасом. План его состоял в том, чтобы отплыть метров на пятнадцать – двадцать к югу, а потом описать круг, приняв за его центр якорную цепь «Карпанты». Держась в метре от дна, он поплыл, прижимая руки к бокам и делая легкие движения ластами.
Он сосредоточился и внимательно высматривал любой признак, указывающий на то, что под песком что-то есть, хотя Танжер утверждала, что бронзовые пушки лежат на поверхности. Он был на краю подводного ботанического сада и подумал, что если бы в этих густых зарослях что-то скрывалось, очень непросто было бы это что-то обнаружить. Он решил начать поиски там, где водорослей не было; песчаное дно, казалось, было совершенно плоским, однако глубиномер и компас показали, что к юго-западу шел небольшой уклон. Вдох и выдох каждые пять секунд производили сильный шум, но в промежутках он плыл в полной тишине. Он старался двигаться медленно, сводя к минимуму физические усилия. Старинное правило ныряльщиков гласило: чем меньше устаешь, тем реже дышишь, чем меньше воздуха потребляешь, тем больше его у тебя остается. А это ему сейчас и нужно было. Лангусты там или не лангусты, но искать иголку в стоге сена – дело не минутное.
Кой заметил темные пятна на песке, приблизился к ним – камни с редкими водорослями. Чуть дальше он нашел первый предмет, относящийся к сухопутной жизни, – ржавую консервную банку. Он неспешно плыл, поворачивая голову вправо и влево, чтобы не упустить ни одной детали, а когда достигал мысленно очерченной окружности с «Карпантой» в центре, останавливался, сверялся с компасом и сворачивал направо Он хотел было уже двинуться дальше, оставив позади густые водоросли, когда вдруг заметил какую-то тень почти на границе видимости.
Поплыл туда и, к своему разочарованию, обнаружил круглый камень, покрытый известковыми отложениями. Уж слишком круглый, уж слишком ровный, вдруг подумал Кой. Он взял его, немного замутив воду, – и неожиданно легкий предмет распался в его руках. Внутри известковых отложений оказалась серо-
