безмолвно умоляет ее о пощаде. Этот зануда, любитель технических новинок и владелец классной спортивной тачки, этот Спиди-гонщик, который, наверное, ни разу в жизни не проехал на красный свет, просил ее о снисхождении!
Два стакана джина с тоником, подумала Шивон. Четыре стакана!… Нет, лучше бутылку… А горячая ванна… да ну ее к черту!…
– Что именно? – Ребус, явно заинтересовавшись, повернулся к ней всем корпусом. – Что ты хочешь сказать, Шивон?
«Одно мое слово, Грант, и с твоей карьерой будет покончено!» – пронеслось у нее в голове.
– Ничего… – промолвила она и вздохнула. Ребус пристально поглядел на нее, но Шивон продолжала рассматривать лежащие перед ней бланки.
– А ты, Грант?… – небрежно осведомился Ребус, усаживаясь наконец в кресло. – Ты ничего не хочешь сказать?
– Насчет чего, сэр? – Щеки Гранта покрылись пятнистым румянцем.
– Насчет этой вашей последней загадки. Есть какие-нибудь идеи?
– В общем-то нет. – Грант отошел к соседнему столу и сел, крепко вцепившись пальцами в край столешницы. – То есть ничего конкретного.
– А как твои дела, Джон? – спросила Шивон, откидываясь на спинку кресла.
– Мои?… – Ребус постучал карандашом по костяшкам пальцев. – По-моему, сегодня мне удалось извлечь квадратный корень из абсолютной пустоты. – Он бросил карандаш. – Именно поэтому я намерен поставить вам обоим по кружечке пива.
– Я вижу, ты сегодня уже пил.
Ребус прищурился.
– Да, выпил немного. Сегодня похоронили одного моего старого друга, и я собираюсь устроить по нему свои личные поминки. Если кто-то из вас захочет ко мне присоединиться, я буду только рад.
– Мне нужно домой, – сказала Шивон.
– Я тоже не…
– Да брось, Грант. Тебе это пойдет на пользу.
Грант украдкой посмотрел на Шивон, словно спрашивал совета или, может быть, разрешения.
– Что ж, разве только немножко… – проговорил он.
– Вот и молодец, – одобрил Ребус. – Опрокинем по стаканчику и разбежимся.
Пока Грант цедил первую кружку пива, Ребус успел выпить две, плюс еще две двойных порции виски. Когда же молодой детектив на секунду отвлекся, то обнаружил, что Ребус снова наполнил его кружку.
– Но послушайте, сэр… мне же еще домой ехать! – слабо возразил он.
– Черт побери, Грант, от тебя только это и слышно! – пожаловался Ребус. – Можно подумать, ты других слов не знаешь.
– Извините, сэр.
– Вот-вот… – Ребус кивнул с таким видом, словно сбылись самые худшие его опасения. – Это и еще «извините, сэр». Полчаса назад ты пытался поцеловать Шивон… так зачем же извиняться?
– Я сам не понимаю, как это случилось.
– И не пытайся понять… Поверь, это совершенно ни к чему.
– Возможно, все дело в… – Гранта прервал глухой сигнал мобильника. – Ваш или мой?… – спросил он, запуская руку в карман пиджака, но Ребус уже достал свой аппарат и, кивнув в знак того, что скоро вернется, поспешил к выходу.
– Алло?… – сказал Ребус, прижимая к уху аппарат.
Снаружи сгущались прохладные сумерки. По улице медленно катились такси, их водители высматривали потенциальных клиентов. Какая-то женщина, запнувшись о вывороченную плитку мостовой, выронила пакет, из которого высыпались и раскатились в разные стороны ярко-оранжевые апельсины. Бритый наголо юноша в кожаной куртке и с серьгой в носу бросился их подбирать. Обычная любезность, и все же Ребус продолжал пристально смотреть на парня, пока он – просто на всякий случай – не поспешил убраться восвояси.
– Джон?… Это Джин. Ты на работе?
– Веду наружное наблюдение, – сообщил Ребус самым серьезным тоном.
– Ох, извини, пожалуйста. Я перезвоню…
– Все в порядке, Джин, я пошутил. На самом деле мы просто зашли в бар с одним… приятелем.
– Как прошли похороны?
– Я туда не поехал. Вернее, поехал, но понял, что не смогу остаться до конца.
– И теперь пьешь?…
– Ты говоришь так, будто работаешь в телефонной службе психологической помощи алкоголикам и наркоманам!
Джин рассмеялась.
– Я, собственно, не имела в виду ничего подобного. Скорее наоборот… Дело в том, что я сижу дома одна, и у меня есть бутылка хорошего вина.
– И?
– И я была бы рада, если бы кто-нибудь помог мне ее распить.
Ребус знал, что не способен сейчас вести машину. Он вообще был ни на что не способен, если на то пошло.
– Я не знаю, Джин, – проговорил он медленно. – Ты еще не видела меня, когда я выпью.
– Разве после нескольких стаканчиков виски ты превращаешься в мистера Хайда? [17] – Она снова рассмеялась. – Я не видела тебя, но я видела своего мужа, так что вряд ли ты сумеешь чем-то меня удивить. – Джин старалась говорить небрежно, но теперь и в ее голосе прорезались напряженные нотки. Возможно, она жалела, что вообще позвонила (кому нравится нарываться на отказ?), а возможно…
– Хорошо, я приеду. Возьму такси… – Ребус быстро оглядел себя. Он все еще был в «похоронном» костюме – только снял галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. – Но сначала я, пожалуй, заеду домой и переоденусь.
– Как хочешь.
Ребус посмотрел на противоположную сторону улицы. Давешняя женщина стояла на автобусной остановке, время от времени косясь на свой пакет, словно проверяя, все ли апельсины на месте. Он вздохнул. Такова была городская жизнь: бескорыстие исчезло, как птица дронт, а недоверие сделалось частью брони, которую надеваешь, чтобы уберечься от лишней боли и разочарований.
– Тогда до встречи, – сказал он в телефон.
Вернувшись в бар, Ребус увидел, что Грант допил пиво и теперь неловко переминается с ноги на ногу рядом со стойкой. Увидев его, Грант поднял вверх обе руки.
– Честное слово, мне пора!… – воскликнул он.
– Мне тоже. – Ребус посмотрел на часы. Лицо Гранта отразило какое-то сложное чувство, отдаленно похожее на разочарование. Можно было подумать – он надеялся, что Ребус останется в баре и будет пить, пока не упадет.
Ребус посмотрел на пустую кружку Гранта, которую тот поставил на стойку. У него было подозрение, что Гранту каким-то образом удалось уговорить бармена вылить ее содержимое.
– Ты в состоянии вести машину? – спросил он.
– Да, вполне.
– Вот и хорошо, сынок… – Ребус хлопнул его по плечу. – Подбросишь меня до Портобелло…
Шивон потратила целый час, пытаясь отделаться от мыслей, связанных с делом Филиппы Бальфур, но ничего не выходило. Не помогла даже горячая ванна и выпитый джин – правда, не бутылка, но и не жалкие два стакана. Не успокаивала и музыка, доносившаяся из колонок стереосистемы, хотя обычно «Буревестники» действовали на Шивон безотказно. Снова и снова она повторяла в уме текст последней загадки, но вместо ответа или хотя бы какой-то свежей идеи ей вспоминалось, как Грант держит ее за руки,
