общественностью.
— Вы, разумеется, можете иметь собственное мнение… — пробовал он увещевать Белла.
— Это не мнение, это совершеннейший и непреложнейший факт! Полгода назад вы сели в лужу и, конечно, помните это, почему и решили взять реванш!
Ребус выступил вперед:
— Простите, сэр…
Белл резко крутанулся, чтобы встретиться с ним взглядом:
— Да? Что такое?
— Я просто подумал, не могли бы вы несколько сбавить тон — чисто из уважения…
Белл уставил палец в Ребуса:
— Не смейте так со мной разговаривать! Да будет вам известно, мой сын чуть не погиб от руки этого ублюдка!
— Мне это известно, сэр.
— Но я представляю здесь своих избирателей и потому требую, чтобы меня впустили! — Белл перевел дух. — Кстати, кто вы такой?
— Инспектор Ребус.
— Тогда вы мне ни на черта не нужны! Мне нужно побеседовать с Хоганом.
— Инспектор Хоган в настоящее время очень занят. Вы ведь, если я не ошибаюсь, хотите осмотреть класс, верно?
— Не ваше дело!
Ребус пожал плечами:
— Я сам как раз иду на встречу с Хоганом. — Повернувшись, он сделал несколько шагов. — Я подумал, что могу замолвить за вас словечко.
— Постойте, — сказал Белл голосом уже не столь раздраженным, — может быть, вы могли бы показать мне…
Но Ребус покачал головой:
— Будет лучше, если вы подождете здесь.
Я сообщу вам, что сказал Хоган.
Белл кивнул, но спокойствия его хватило ненадолго:
— Это возмутительно, знаете ли… Как мог проникнуть в здание школы вооруженный человек?
— Как раз это мы и пытаемся выяснить, сэр. — Ребус смерил взглядом члена шотландского парламента. — А сигаретки у вас, случайно, не найдется?
— Что?
— Сигаретки.
Белл покачал головой, и Ребус продолжил свой путь к зданию школы.
— Так я жду, инспектор. И не сойду с этого места.
— Очень хорошо. Место самое подходящее для вас, как я думаю.
Перед школой на склоне был разбит газон, сбоку от него — спортивные площадки. Там не покладая рук трудились полицейские в форме — они отгоняли нарушителей, карабкающихся со всех сторон на стены, окружавшие территорию. Возможно, это были журналисты, но скорее просто жадные до крови упыри — их всегда как магнитом тянет на место, где произошло убийство. Ребус заметил современный корпус, очертания которого выглядывали из-за старого замка. В небе кружил вертолет, но репортерских камер на нем видно не было.
— Это было забавно, — сказала догнавшая его Шивон.
— Всякий раз приятно пообщаться с политиком, — согласился Ребус, — особенно если он так уважает нашего брата.
Главный вход в школу представлял собой резную деревянную дверь с вкраплениями стекла. Вошедший попадал в приемную со стеклянными окошечками, за которыми, видимо, располагались канцелярия и секретариат. Секретарша была на месте — отвечала на вопросы, уткнувшись в большой белый платок, по всей вероятности, одолженный ей сидевшим напротив нее полицейским. Лицо его Ребусу было знакомо, но как его зовут, он не мог вспомнить. Далее шли двери, ведшие уже непосредственно в школу. Они были приоткрыты. Объявление на них гласило, что «каждый посетитель обязан доложить о себе секретарю». Стрелка указывала на стеклянные окошечки.
Шивон махнула рукой в сторону небольшой камеры слежения, установленной в углу под потолком. Кивнув, Ребус прошел в открытую дверь, а оттуда в длинный коридор с лестницей и большим витражным окном в дальнем конце. Полированный паркет скрипел под его шагами. На стенах были развешаны портреты: бывшие педагоги в мантиях, изображенные за столом или же на фоне книжных полок. Далее следовали ряды имен: первых учеников, директоров, выпускников и сотрудников, отдавших жизнь за отечество.
— Удивительно, как он смог так легко пройти сюда, — негромко произнесла Шивон.
Слова ее эхом разнеслись в тишине коридора, и на звук из какой-то двери высунулась голова.
— Долго же ты добирался, — прогремел голос инспектора Бобби Хогана. — Иди-ка взгляни!
Вернувшись на несколько шагов назад, Ребус заглянул в комнату отдыха шестого класса, комнату размером шестнадцать на двенадцать футов с высоко расположенными на стене окнами. Дюжина стульев и стол с компьютером. В углу примостился старомодный магнитофон, здесь же валялись диски и кассеты. На стульях он заметил журналы: «FHM», «Ожог», «М 8». Рядом обложкой вверх лежал раскрытый роман. На крючках под окнами висели куртки и рюкзаки.
— Входи, не бойся, — сказал Хоган. — Оперативная группа здесь уже основательно все прошерстила.
Они тихонько вошли. Да, оперативная группа, первой прибывающая на место преступления, уже побывала здесь, потому что именно в этом месте все и произошло. На стене были следы крови — тонкие, тускло-красные брызги. На полу — капли побольше и подобие пятен там, где нечаянно наступали в лужи крови. Белым мелом и желтым скотчем было отмечено место, где собраны улики.
— Он вошел через одну из боковых дверей, — начал объяснять Хоган. — Была перемена, и двери были незаперты. По коридору он прошел прямо сюда. Погода стояла хорошая, и большинство учеников вышли во двор. Здесь он нашел лишь троих. — Хоган подбородком указал место, где находились пострадавшие. — Они слушали музыку и листали журналы. — Казалось, что Хоган говорит сам с собой, надеясь, что, не однажды повторенные, эти слова что-то ему прояснят.
— Но почему сюда? — недоуменно спросила Шивон. Хоган поднял на нее глаза, словно только сейчас ее увидел.
— Привет, Шив, — сказал он, и на лице его выразилось подобие улыбки. — Ты здесь из любопытства?
— Она мне помогает, — сказал Ребус, демонстрируя руки.
— Господи Боже, Джон, что случилось?
— Долго рассказывать, Бобби. А Шивон задала хороший вопрос.
— Ты хотела спросить, почему преступник выбрал именно эту школу?
— Не только это, — сказала Шивон. — Ты сам объяснил, что большинство учеников находились возле школы. Почему бы ему не начать с них?
В ответ Хоган лишь пожал плечами:
— Надеюсь, мы это выясним.
— Так чем мы можем быть тебе полезны, Бобби? — поинтересовался Ребус.
В глубь комнаты он не прошел, в то время как Шивон разглядывала плакаты на стенах: какая-то важная шишка благосклонно одаривал собравшихся вялым рукопожатием, рядом с ним люди в комбинезонах с непроницаемыми туповатыми лицами — статисты из третьеразрядного фильма ужасов.
— Он демобилизованный, Джон, — говорил между тем Хоган. — Более того, он служил в ОЛП. Помнится, ты рассказывал, что тебя готовили в Особое летное подразделение.
— Тому уж тридцать лет с гаком, Бобби.
Но Хоган не слушал его:
— Похоже, он нечто вроде одинокого волка.
